Неудержимая. Моя жизнь

Они сделали меня лицом «Моторолы», что само по себе достойно отдельного рассказа – я ведь еще была почти ребенком, а уже представляла крупнейшую корпорацию, разместившую мою рекламу где только возможно. Люди полагали, что я делаю миллионы, но сделка не была такой уж большой. По идее Макса мы решили работать только с известными и качественными брендами – от других конкурирующих телефонных компаний предложения были заманчивее – и не обращать внимание на остальные.

– Мы не хотим пачкать твое имя, понижая планку, – говорил Макс.

И он оказался прав. После «Моторолы» от предложений не было отбоя. Вскоре я уже работала с полудюжиной известных производителей: TAG Heuer. Land Rover. У меня был спонсорский контракт с «Найк» еще с того момента, когда мне было одиннадцать – такое случается со многими юными теннисистами, – но только теперь я стала сниматься в рекламных роликах компании. Bleacher Report[65] собрал вместе все мои лучшие ролики. Найк, Кэннон, Хэд Рокетс и смешной ролик, который я сделала для ESPN[66]. Я никогда не планировала становится крупным продвигателем товаров или лицом рекламных компаний – это произошло само собой. Это было, скорее, одним из побочных эффектов того, что я делала на турнирах, но благодаря этому я стала знаменита. Совершенно неожиданно журналистов стала интересовать моя жизнь вне корта, а не только на корте. Я шла на пляж, и кто-то делал мое фото в бикини – на следующий день оно разлетелось по всему Интернету. Ну не сумасшествие ли? А еще слухи. Глупые слухи. Каждый день меня связывали с новым мужчиной. В этом было что-то извращенное. Раздражающее. Все думают, что хотят быть знаменитыми, но, позвольте мне сказать, что все хорошо в меру, особенно для семнадцатилетней девочки.

Твоя жизнь меняется. И дело не в деньгах или славе, а в том, как деньги и слава отдаляют тебя от других игроков. Они смотрят на это как на игру в одни ворота. Мы ведь все соревнуемся за одни и те же деньги, так что их логика состоит в следующем: если деньги получает Мария, то нам они уже не достанутся. И определеннные люди начинали меня за это ненавидеть, хотя не решались признаться в этом мне в лицо. Я узнала, что такое ревность. И если игроки обижались на меня, то не из-за того, что я обыгрывала их на корте или играла лучше них, а из-за того, что мне доставалась вся эта чертова реклама. Некоторые девочки сходили от этого с ума. Елена Дементьева, русская, которую всегда сопровождала мать, начала косо поглядывать на меня. А потом, в один прекрасный день, ее мать пожаловалась моему массажисту, который работал со многими игроками из России.

– Елена не может получить ни одного контракта в Японии – все они достались Марии, – сказала она.

* * *

Как меняется мир после того, как ты выигрываешь Уимблдон?

Конечно, самые очевидные изменения происходят в области денег. В какой-то момент – правда, это, наверное, было несколько позже – я услышала, как репортеры называли меня самой высокооплачиваемой спортсменкой в мире. Не знаю, так ли это было или есть сейчас. Мне это никогда не было интересно. Но после того, как я обыграла Серену Уильямс, мир вокруг меня стал меняться и очень быстро. Впервые я почувствовала это через несколько недель после возвращения из Англии. Я была во Флориде и отправилась за покупками в T. J. Maxx в Брейдентоне. И вот стою я с тележкой в проходе, смотрю на все эти брюки и рубашки, купленные со скидкой, и неожиданно мне в голову приходит мысль: «Боже, да я же могу купить все, что захочу». Несколько лет назад, стоя в этом же магазине, я бы думала: «Здорово было бы что-нибудь здесь купить…» И вот теперь я могла это сделать. Наверное, я могла бы купить весь магазин!

А потом, через несколько недель, мы отправились в Лос-Анджелес, чтобы вернуться к тренировкам с Робертом Лансдорпом. Всегда есть над чем поработать, к чему готовиться, что улучшить. Даже самая большая победа приносит тебе лишь мгновение торжества, после чего ты опять возвращаешься к работе. Колесо не прекращает вращаться. Останься в стороне слишком долго, и ты уже не догонишь его. В Лос-Анджелесе я обычно останавливалась в занюханном отеле в Торрансе, в месте, которое больше было похоже на руины придорожного мотеля. Макс даже не сказал мне, что он поменял гостиницу – просто дал мне ее название и адрес. Это оказался Beach House в Хермоса-Бич, который сам по себе является раем – бесконечные дощатые тротуары и магазины, которые тянутся вдоль Тихого океана. Сама комната была значительно меньше, без кухни, но вид! Океан простирался до самого горизонта, а потом начинало садиться солнце, всходить луна и высыпать звезды. Я могла часами стоять на балконе номера ни о чем не думая. А ванная комната! Вы не представляете, но рядом с самой ванной стоял желтый резиновый утенок! Я позвонила Максу как только распаковалась. Смех душил меня.

– Макс – выигрыш Уимблдона – это лучшая вещь на свете! – сказала я.