Он вернулся в мир людей. И в этом мире падал первый снег.
Белые хлопья беззвучно кружились, сверкая в мягком свете молочно-белого неба, таяли, едва каснувшись горячего тела, и от это в него входила тихая боль. Она была другой, та, терзавшая израненное, обожженное тело, отступала под острыми прикосновениями холодных пушинок.
От него смердело войной, липким потом, засохшей кровью, гарью пороха, парным затхлым воздухом подземелья. А воздух в мире людей пах первым снегом.
Этот мир был чист и свеж, словно с восходом солнца должен был родиться самый первый день. И прошлое станет дурным сном, который легко забудется, стоит лишь взглянуть на черно-белый мир, просыпающийся под чистым первым снегом. Мир, в который с первым лучом зари вернутся краски…
«Снег! Снег – это хорошо. Снег – летящий лед. Лед – конец и начало всему.[24] Конец и начало!»
Сил отползти от люка уже не оставалось. Он так и остался лежать, свесив ноги в темную пасть люка, подставив грудь навстречу белым хлопьям…
И как только на чаши весов упала первая жертва, что-то необратимо изменилось в мире. Ожило Время, сдвинув мертвые стрелки часов, скрипнули заржавленные шестерни, привычно перемалывая человечину, и широко размахнулся маятник, разбрызгивая кровь…