– Не похоже, – с сомнением проговорил солдат. – Слишком мощный взрыв. В радиусе пяти стомов ничего живого. От передового отряда вообще никого не нашли, а этот лежит на границе воронки и цел.
– Не твое дело думать, – оборвал солдата капитан. – Нечего с ним церемониться. Поднимайте его и везите к майору О‑Каму из контрразведки. Пусть он с этим и разбирается.
– Слушаюсь, мазан.
Солдаты подхватили под мышки Самума и, легко подняв, понесли к открытому вездеходу, стоящему невдалеке, на котором, по всей видимости, и приехали.
Лежа на заднем сиденье в идущей по песку машине, психолог незаметно провел диагностику своего тела. Все было в полном порядке. Босу сработал очень аккуратно. Ни переломов, ни внутренних кровотечений, ни боли. Мелкие ожоги на руках и ногах да саднящая ссадина на левой щеке не в счет.
«Топтер, что ли, прислали бы», – подумал Самум, изнывая от палящего зноя, но тут же вспомнил, что он недавно устроил на посадочной площадке гаюнов, и тяжело вздохнул.
Винтокрыл все же вскоре появился и совершил посадку недалеко за барханами. Рация вездехода пискнула вызовом. Солдаты, получив приказ, изменили курс, направив вездеход к приземлившейся машине.
Встречающих было двое. Крепкие штурмовики дожидались пленника, стоя в тени машины.
Диверсант решил не разыгрывать из себя жертву взрыва. Когда вездеход остановился, он самостоятельно выбрался из него на песок, где тут же был тщательно обыскан и окольцован наручниками. Толчок в спину – и через минуту диверсант уже сидел между двумя сопровождающими в десантном отделении летательного аппарата.
Полет длился недолго. В распахнувшийся после посадки люк дохнуло жаром. Лучи Хохайя ненадолго ослепили пленника, но, привыкнув, он увидел знакомый пейзаж. Площадка для топтеров, невдалеке – палаточный город, к которому штурмовики и повели пленника. Единственной разницей с предыдущей картиной было отсутствие рядом с раскинувшимся лагерем огромных туш транспортников.
«Молодцы, быстро учатся», – мелькнуло в голове у психолога, вспомнившего свой недавний ночной налет.
– Господин майор, солнечник доставлен, – донесся до диверсанта из‑за тонкой стенки купола доклад вошедшего туда штурмовика.
– Как он?
– Внешне в полном порядке.
– Давайте его сюда.
Полог, закрывающий вход в купол, открылся, и появившийся в проеме штурмовик махнул своему товарищу рукой. Получив очередной толчок в плечо, Самум вошел под купол и огляделся. Внутри все было по походному. Раскладная кровать, стулья, стол, за которым сидел сухощавый гаюн в полевой армейской форме. На столешнице блок голографа, аппарат связи с развернутой антенной.
– Присаживайтесь, – предложил хозяин палатки, указывая на стул, стоящий напротив него через стол. – Снимите наручники и можете быть свободны, – отдал он распоряжение конвойным.
Браслеты были сняты, и, растирая запястья, диверсант занял предложенное ему место.
– Воды? – вежливо предложил хозяин.
– Не откажусь, – ответил Самум и, получив охлажденный напиток, с удовольствием начал пить.
– Поговорим, – дождавшись, пока стакан опустел, предложил майор, одновременно вкладывая в слово и утвердительную, и вопросительную интонацию.
– Можно, – односложно ответил Самум.
– Каков состав вашей группы?
– Восемь человек.
– Цель заброски?
– Поиски артефактов.
– А конкретнее?
– Вы хотите жить? – вопросом на вопрос ответил Самум.
О‑Кам на какое‑то время даже растерялся, но потом его лицо пошло красными пятнами от гнева.
– Вы мне угрожаете?
– Нет, майор. Дело в том, что чем больше вы зададите мне вопросов и чем полнее я на них отвечу, тем короче будет ваша и моя жизнь. Причем ваша в первую очередь.
– Но отвечать придется.
– Конечно, но не вам и не здесь.
– Я могу тебя расстрелять прямо сейчас. – Лицо гаюна превратилось в злобную маску.
– Не можете. У меня есть слово для императора.
Сакраментальная фраза была произнесена. Теперь личность пленника была неприкосновенна.
Лицо майора изменило выражение. Он ненадолго задумался, а потом включил какой‑то прибор.
– Сейчас пойдет запись. Повторишь, что имеешь слово для императора. Ты – солнечник и можешь не знать – если твое сообщение будет признано несущественным, то тебя ожидает долгая и мучительная смерть.
– Я знаю об этом.
– Тогда расскажи о причинах, побудивших тебя передать что‑то Единственному.
– Причины две, и они очень просты. Я хочу жить. Я хочу жить очень хорошо и долго. Моя информация будет достойно вознаграждена.
– Ты уверен в этом? Твои слова похожи на требование.
– Я сказал – достойно вознаграждена. Император щедр, в этом у меня нет сомнений.
– Что‑то хочешь сказать еще?
– Нет.
– Как скоро твое слово должно дойти до императора?
– Промедление недопустимо.
– Почему ты сразу не пришел к нам?
– Я постоянно находился среди людей, которые здесь высадились. Я не мог их убить, чтобы прийти сразу.
– Так ты заранее решил перейти к нам?