Нетрадиция

Отпросился у командира, пошел в фотолабораторию. Отдал пленку прапору Коле на проявку и стою над душой. Все. Проявил, закрепил, промыл. Принес полстакана спирта. Для просушки. Да да, спирт выделяют в том числе и для ускоренной обработки фотоматериалов. После макания в спирт высыхают моментально. Печатал фотографии уже сам. Всё, закатал их на АПСО. Это такой барабан зеркальный для сушки и глянцевания. А тут и фото с Ра-39 поспели с перископом лодки. Красава. Положил все в портфель. На все про все час.

Зашел к оперативному. Хорошо. Никого нет. Сидит ОД — скучает. Только заступил. Здороваюсь, прошу «добро» послушать пленку. У них стоит МН, то есть магнитофон наземный. Писать всякую всячину, переговоры, доклады. Поставил свои катушки. Послушал писклявый голос третьего штурмана еще и ларингофонами искаженный. Шипит, пыхтит. Запись в порядке.

Оперативный, майор из другой эскадры. Уже в возрасте, майора получил за два срока по званию и полеты над морем. Что и как я нашел, ему не интересно. Досиживает до 45-ти лет на пенсион, хотя выслуги как у мамонта.

Захожу к штурману полка, докладываю что документы по лодке готовы. У нас их два. То есть, старший штурман полка и просто штурман полка. Старший умный но, жесткий. Этот умный, но веселый-усатый-заводной. Знаю что через пять лет погибнет с экипажем командира полка на Ту-142. Очень хорошо это помню. По прошлой жизни ездил в Завойко на Камчатке получать то, что собрали корабли с воды. В том числе и пакет с частями тел. Легкое. Скальп с частью спины. Куртку правака с удостоверением личности… И все… Потом будет Капкин. И тоже мало что от них останется. Вот вам и немецкий двигатель. Затем «зеленый» Ту-95 из Моздока, упавши с двумя ядерными бомбами недалеко от Сахалина». Зеленый» — это значит ВВСовский, по цвету формы. У нас черная, у ВВС зеленая. Потом будет Ту-95 с Украинки.

Замечает что я насупился — Ну ты как, награда нашла героя?

— Если это награда, то я Джек Воробей.

— Ладно… Ты не воробей. Ты баклан. Морской авиатор, или как?

Молчу. В воспоминаниях о потерянных друзьях и сослуживцах. И что скажешь? «Летай пониже, чтоб мама не волновалась?»

Беседа затягивается. Достаю карту, планшет, фото перископа. Штурман задумался…  — А чего она вылезла? Днем, Во время стрельб?

Молчу, ибо знаю, Катера перед стрельбой усиленно гоняли по району на хороших ходах. Кроме того та лайба, что мы шугали на границе района, имеет очень много антенн. Сильно напоминает что-то из 38-й бригады ОСНАЗ. Их от гражданских только по антеннам и отличишь. Строили специально как тунцеловы в Японии, как средние траулеры в ГДР. Потом набьют аппаратурой и ведут разведку. Меня напрягло то, что он сразу выполнил «ноль», то есть остановился. Обычно рыбакам надо по мачтам потоптаться и матюгами по связи обложить.

Или оперативное управление флота что то вытаскивало на боевую службу, или кто-то со мной играет. Первое не исключает второго. ОСНАЗовцы подчиняются разведывательному управлению флота. А там еще есть и информационный центр разведки флота. Точнее был… как сейчас без понятия. А за всем этим видно только одно лицо — дед Штыров. В свое время много о нем читал когда пытался разобраться в гибели К-129, где погиб мой родственник. Он тоже имел отношение к штурманской службе.

Все чудесатее и чудесатее. А не слишком ли ты активен, мой юный друг?

— А пленки с записью шумов лодки в институт мне везти?

— Ну решим. Ты же сейчас дежуришь? Значит подменим твой экипаж. Ну или тебя. Это только командир может решить. Спирт будешь брать?

— Да. Литра думаю хватит, но уверен там все чисто. Тем более фото перископа есть.

Показатель успешности противолодочного полка — это количество обнаруженных иностранных подводных лодок. Налет, количество боевых применений, количество подготовленных экипажей — это важно. Но именно обнаружение и длительность слежения важнее. Хотя ясно, что первого без второго не будет.

В наиболее «урожайные» годы полк мог похвастать двумя десятками обнаружений в год. Но это не очень чисто. Были случаи, когда лодка нужна кровь из-носу. К примеру — учения уровня флота. Поисковые операции. Краткосрочные поиски. Выбрасывается на ветер столько народных средств — а лодки нет. Или что-то было, но запись плохая, погода не позволила. И тогда штурман эскадрильи берет запись неизвестно чего, канистру спирта, вяленую нерку (например) и катит в институт. «Институт» — это полигонное подразделении НИИ МО СССР. Его так называют для междусобоя. Еще называют «полигон». Там производится анализ шума. Определяют количество оборотов вальной составляющей, количество лопастей, индивидуальные характеристики и прочее. В итоге, касаемо именно авиационных записей, делают вывод — «Принадлежат подводному небиологическому обьекту» ВСЕ!!! С того что записано с гидрофона РГБ-1, пропущенного через приемо-передатчик и запись на проволочный магнитофон-большего не выжать. Необходимо прослушивать низкочастотные шумы подводной лодки в диапазоне от 2 до 40 Гц (частота акустического канала буя РГБ-1 6,25-7,75 кГц).