НеТемный 3

— Будет лучше, если Мавша сама решит, что делать с королевой кикимор.

— И сейчас ты назовёшь свою цену, так? — он прищурился.

— Думаю, эта моя услуга тебе будет подарком, — я великодушно улыбнулся.

Стрибор чуть не поперхнулся. Так-то и дураку ясно, что его появление спасло мне жизнь.

Он долго стоял, что-то обдумывая, и всё же махнул рукой:

— Ладно, — бог ветра подошёл к кикиморе, коснулся кристалла на её груди, потом повернулся ко мне, — Ты думаешь, что держишь меня на коротком поводке, Хмарок?

Я ухмыльнулся, но ничего не ответил. Нам обоим было всё ясно, но Стрибор ведь не улетит, если за ним не останется последнее слово. Значит, сейчас будет эффектная пафосная сцена.

В грудь мне тут же уткнулся вихрящийся наконечник копья:

— Помни, смертный. Ты дышишь воздухом, — белые зрачки блеснули сталью, — Всегда помни об этом.

И Стрибор исчез…

Упали брызги воды, опустила когтистые лапы кикимора, и тут же застыла. На меня она не обращала внимания, просто хрипела, глядя в пустоту.

Меня так и подмывало что-то сказать вслед исчезнувшему богу, но я подозревал, что он может быть ещё здесь. Пусть ему тысячи лет, но в душе он всего лишь вспыльчивый юнец, у которого упрямство лезет через край. И если ему надо, чтобы последнее слово было за ним, мы будем тут переговариваться до конца времён.

Я повернулся, чтобы направиться к выходу. Ну, хоть провожу корабль с Ефимом, помашу ему ручкой на прощание.

Но тут совсем рядом со мной открылся портал во Тьму, и оттуда вынырнул Кутень. Он свалился мне на плечо, тяжело дыша и поскуливая. С его кромешного тела клочками испарялась чернота, и я понял, что цербер ранен. Вот только задор в его глазах, горящих голубым, подсказывал, что это несерьёзно.

— Ммм… ммм… ммм… — промямлил цербер, что-то вываливая мне на ладонь.

Я с удивлением поднял, рассматривая в тусклом свете, чёрный камень.

— Ты где его взял⁈

— Там-там-там, — Кутень дёрнул головой, показывая куда-то в пещеру.

Скорее всего, Вайкул как-то спрятал камень во Тьме. Но достать его можно было, если открыть портал именно в этой пещере. Кстати, Ефим наверняка для этого и хотел заполучить гарпию.

Потом, повинуясь интуиции, я повернул топорище, и приложил находку к одному из символов, который мне показался подходящим. Дерево тут же вспыхнуло жарким оранжевым цветом, особенно ярко в тех местах, где были начертаны руны, и постепенно погасло. Червонное Кольцо на моём пальце тоже отреагировало, испуская чёрные всполохи.

Морката была права. Один камень от Губителя Древа я уже нашёл.

Теперь бы ещё самому понять, что именно я нашёл…

Глава 31

Топорище теперь было инкрустировано чёрным камнем, но его не было видно. Точнее, древесина в том месте, где я его странным образом ощущал, была просто темнее.

Я поскрёб пятнышко. Будто лоб почесал. Чувствую камень, но не понимаю, как он работает… Да расщелину мне в душу!

Стиснув зубы от наплывшего гнева, я помахал дубиной, со свистом рассекая воздух. Ни-че-го.

— Отец-Небо, почему одни загадки? — проворчал я.

Потом подумал, что это глупейшее дело, когда Хморок, бог мрака и смерти, молится светлому божеству. Впрочем, отправило же это светлое божество душу Тёмного Жреца спасать мир?

Угу, отправило… Вселило в тело дремучего варвара, склонного к импровизации.

— Дам-дам-дам, — тявкал Кутень, носясь по пещере вокруг застывшей кикиморы и баламутя воду.

Он то скользил под водной гладью неясным чёрным пятном, то вдруг материализовался, вызывая целый фонтан брызг. Кикимору окатывало несколько раз, но она только фыркала, продолжая бесцельно смотреть в одну точку.

— Значит, вот что за белая грудка? — усмехнувшись, сказал я, когда кромешно-чёрный Кутень застыл, разглядывая светящиеся личинки на потолке.

Размером цербер был уже со взрослую собаку. На его груди сияло крохотное пятно света, будто приоткрыли плотную шторку в тёмной комнате.

Кутень, услышав меня, опустил горящие голубые глаза и довольно затявкал:

— Сам-сам-сам!

Он поднял голову, и пятно на груди вдруг расширилось, захватывая всё больше поверхность его тела. Мгновение — и Кутень исчез в яркой вспышке, заставив меня прикрыть глаза руками.

И снова оборвалась мысленная связь с ним…

— Кутень? — недоверчиво спросил я.

Что-то вспыхнуло за моей спиной. Обернувшись, я увидел цербера, плюхнувшегося в воду. Снова кромешно чёрного, с горящими голубыми глазами.

— Там-там-там, — протявкал он, потом взлетел над ступеньками и исчез в пещере, куда сбежал Ефим.

— Смердящий свет! — только и выговорил я, — Цербер… и ныряет в Свет⁈

Поражённый, я бросил последний взгляд на кикимору и побрёл следом за Кутенем. Что такое Свет, я прекрасно знал.

* * *

Логично, что раз есть Тьма, то есть и Свет.

И если Тьма — это что-то необъятное и кромешно чёрное, то Свет наверняка тоже необъятный, но ослепительно яркий.

Я читал трактаты в Обителях Ордена, разрушенных моей армией. Некоторые фолианты я забирал прямо из рук убитых лично мной монахов. Как же они обнимали их, прижимая к себе и не желая отдавать секреты своей веры… Иногда прижимая так крепко, что некоторым эти руки пришлось просто отрубать.