Нет в лесу никаких разбойников

Конфузка — очень даже уютное место, думает Пелле. Поначалу. Он как можно аккуратнее раскладывает там свои вещи: книжку, мячик и гармонику, А свечечку пристраивает на окне. Мама с папой увидят, как печально она будет светить в Сочельник! Если, конечно, выглянут во двор. Из окна столовой.

В столовой у окна обычно ставят ёлку. Да-а, ёлку! И… и кладут рождественские подарки!

Пелле судорожно сглатывает слюну. Нет, он не станет принимать никакие подарки от тех, кто утверждает, будто он берёт чужие ручки!

Он снова играет мелодию «Ах, как ты прекрасен, Вэрмланд!» А время в конфузке тянется так медленно! Так медленно! Интересно, что сейчас делает мама? Папа тоже должен уже вернуться домой — вот как долго Пелле здесь сидит! Ему бы очень хотелось подняться вверх по лестнице и посмотреть, сильно ли они плачут. Но чтобы зайти домой, нужно придумать какой-нибудь предлог. А это так трудно! И тут он придумывает вот что. Он быстро откидывает крючок и идёт, нет, он почти бежит про двору к дому, стремительно взлетает вверх по лестнице.

Мама все ещё в кухне.

— Мама, — запыхавшись, говорит Пелле, — если мне придут рождественские открытки, скажи почтальону, что я переехал.

Конечно, мама всё ему скажет, она обещает. Пелле медленно плетётся к входной двери. Ноги кажутся такими тяжёлыми!

— Пелле, — говорит мама этим своим нежным голосом. — Скажи, Пелле, а что нам делать с твоими рождественскими подарками? Послать их тебе в конфузку или ты сам придёшь к нам и заберёшь их?

— Не нужно мне никаких подарков! — твёрдо отвечает Пелле.

— Ах, Пелле, какое же печальное нас ждёт Рождество! — говорит мама. — И никто-то не зажжёт нам ёлку. И никто не откроет дверь Деду Морозу. И не будет с нами нашего Пелле!

— Поищите себе другого сына, — хрипло говорит Пелле.

— Ни за что на свете! — отвечает мама. — Никто нам не нужен, кроме Пелле! Одного Пелле, одного только Пелле любим мы так сильно!

— Ну да? — голос Пелле ещё больше хрипнет.

— И мы с папой будем сидеть здесь целый Сочельник и плакать. И не надо нам зажигать никакую ёлку! Ох, как же мы будем плакать!

И тут Пелле прислоняется головой к двери и тоже плачет. Из его груди вырываются такие громкие, такие душераздирающие, такие пронзительные рыдания! Ведь ему так жалко папу с мамой! И когда мама обнимает его, и он утыкается мокрым лицом ей в шею, он начинает плакать ещё сильнее, так что мама насквозь промокает от его слёз.

— Я прощаю вас, — всхлипывая, шепчет Пелле.

— Спасибо, милый Пелле, — говорит мама.

Через много-премного часов папа возвращается домой из конторы и, кдк всегда, кричит ещё в коридоре:

— Где мой малютка Пелле?

— Здесь! — звонко откликается Пелле и бросается в папины объятия.

Мэрит

Жила-была одна принцесса и умерла. Восемь лет всего-навсего ей было, когда она умерла. И сейчас её будут хоронить, в это жаркое, солнечное майское воскресенье. А её маленькие одноклассники споют на её могиле. «Цветут прекрасные долы, сулят они сердцу покой» — вот что дети споют. Ведь эту песню они разучивали в школе всю весеннюю четверть. И Мэрит тоже.

Её звали Мэрит, эту принцессу. Когда она ещё была жива, то жила в маленькой, серой, наполовину врытой в землю избушке возле самой обочины дороги.

Жила в маленькой серой избушке? Ну-у, тогда это никакая не принцесса! Да наверное, она и не была принцессой на самом деле. Наверное, она была всего-навсего обычной маленькой девочкой. Но порой так трудно заметить разницу между простой девочкой и принцессой.

В Мэрит не было ничего необыкновенного. Ну прямо ни капельки необыкновенного не было во всей её восьмилетней жизни. Единственным необыкновенным событием, если можно так выразиться, оказалась её смерть.

Но прежде чем перейти к ней, я должен сначала рассказать вам о том, с какой добротой отнёсся к Мэрит Юнас Петтер. Потому что с этого всё и началось.

Да, чистая правда — Юнас Петтер был так добр с Мэрит в их первый школьный день. Но только не подумайте, что его вообще интересовали девочки! Нет, вовсе нет. Он с самого начала не отходил от мальчишек. Уже на школьном дворе они держались одной стайкой, боролись, даже подрались немножко, понарошку, в ожидании звонка на урок. Девочки же спокойно стояли рядками в противоположном конце школьного двора и украдкой разглядывали друг друга. Мэрит стояла чуть-чуть поодаль от других. Она не знала деревенских ребятишек и стеснялась. Этот первый школьный день был для неё тяжёлым испытанием.

Но всему приходит конец, закончился и этот первый школьный день тоже. К тому же в школе было совсем не так страшно, как казалось вначале. До дома, где она жила, Мэрит предстояло пройти целых полмили. Впрочем, дом — слишком громкое название для этой крохотной избушки, построенной на чужой земле. Но сначала Мэрит предстояло забежать в лавку — мама велела ей купить дрожжей на двадцать пять эре. И кто же, вы думаете, стоял на крыльце бакалейной лавки Бергстрема? Юнас Петтер! Ведь Бергстрем, владелец бакалейной лавки и мелочной торговли, был отцом Юнаса Петтера!