Нет худа без добра

– Оставьте вашу проповедь! Если бы не Роджер, вы бы здесь сейчас и не сидели, – глумливо заметил агент Янга – Рейт. Он всегда старался всех перехитрить, заполучить более выгодное предложение от кого-то еще даже в тех случаях, когда сделка уже была оговорена со всех сторон, на ходу придумывая мифических лиц, якобы предложивших более высокие ставки, пытаясь поднять цену на аукционе. Рейт бросился в атаку: – Вы уже отпечатали семьсот тысяч экземпляров "Операции «Кримсон» и почти два миллиона в бумажной обложке.

У вас есть другой автор, тиражи которого хотя бы близко подходят к этим цифрам? Вы можете посмотреть мне прямо в глаза и сказать, что вы не обязаны Роджеру своей говенной должностью в этом заведении?!

– Он для нас весьма важен, – ответил Джек.

– Тогда какого черта мы вообще здесь делаем?

– Обсуждаем, как нам объяснить тот факт, что Роджер завершает турне раньше запланированного.

Джек выдержал негодующий взгляд Рейта. Он чувствовал, как рубашка от пота приклеивается к его лопаткам. Двадцать лет каторжного труда, чтобы стать кем-то, создать компанию, издавать книги, которые очень нравятся людям, и только для того, чтобы выкинуть все это на свалку? Ради чего? Чтобы стать более святым, чем Папа римский? Ради принципа.

А что, если мы пойдем на попятный? Насколько легче и проще поверить, что никто никому ничего плохого не сделал. Я бизнесмен, а не арбитр в проблемах морали. И хозяин положения – Роджер Янг, а не Джек Гоулд или Курт Рейнольд.

Вдруг Джеку вспомнились слова, которые он где-то читал: "Ты должен мыслить как герой, чтобы жить как добропорядочный человек". Но понимал ли тот, кто это придумал, что самое трудное слово в английском языке, как и в любом другом, – слово "нет"?

Джек перевел взгляд на Рейта, который заерзал в кресле так, словно кто-то удерживал его в нем против его воли.

– Вам бы следовало целовать землю, по которой ходит Роджер, за то, что он соглашается участвовать в вашей долбанной поездке! – сердито проворчал Рейт.

Рейт был прав. Писателей вроде Роджера обычно умоляют совершить рекламную поездку.

– Вы, наглый сукин сын, да я!.. – Лицо Роджера исказилось, нет – распухло, налилось кровью и заблестело… Янг порывисто вскочил на ноги. – Да ко мне прибежит любой издатель, стоит мне только щелкнуть пальцами! Что вы о себе возомнили?

– Роджер, мне не хочется вас огорчать еще больше, вы уже и без того расстроены, но вы понимаете, что вас до сих пор не арестовали только чудом? – Джек продолжал говорить все тем же рассудительным тоном, насколько ему позволяла выдержка, напряженно ощущая внезапные колики в животе. – Если Сью Маккой решит выдвинуть обвинения…

Рейт повернулся к своему клиенту, руками, будто спрессовывая воздух перед собой, как это делают дирижеры, снижая звук грохочущих тарелок.

– Давайте посмотрим, правильно ли я все понял, – начал он. – Вы отправили Роджера с этой… этой легкомысленной женщиной, которая заявляет…

– … что он пытался ее изнасиловать, – закончил Джек, впервые с начала разговора перестав подбирать слова и больше не скрывая отвращения. – Эта легкомысленная женщина, как вы ее назвали, – замужем и мать четверых детей. Она – один из лучших наших представителей. Наши клиенты ее любят, у нее отличные отзывы от авторов, с которыми она работает. Но вы, Роджер, заставили ее пройти через чертовские испытания. – Джек нервно вздохнул, – она вполне может и вправе обвинить вас.

На лишенном подбородка лице Янга появилось новое выражение: страх.

– Нет, нет, вы меня не поняли… я… она… Даже Рейт теперь уже не казался таким надутым.

– Боже, но это же… это самоубийство. Вы уже вложили в эту книгу сотни тысяч! Реклама! Журнал «Пипл». Автографы, да за ними выстроятся очереди вокруг квартала.

Джек почувствовал зарю триумфа, и спазмы в его животе стали понемногу ослабевать.

– Вы, наверное, думаете, что я не пересчитывал цифры раз двадцать? – сказал он, намеренно подпуская легкую нотку сожаления в свои слова. – Давайте посмотрим, что можно сделать.

После напряженного молчания, которое показалось Джеку вечностью, чудо без подбородка утонуло в своем кресле. Джек чувствовал, что близок к победе, но оставалось ощущение гадливости из-за того, что вообще приходилось вести переговоры с этим мерзавцем.

– Я подумал о турне… без поездок, – продолжал он, как будто они все были спокойны и пребывали в полном согласии. – Еще один, максимум два дня, и мы дадим вам возможность выступить по радио и телевидению – от побережья до побережья. Ну и, конечно, интервью для прессы. Мы сможем организовать их здесь, в Нью-Йорке. По телефону. И вам не придется торчать в аэропортах из-за опоздания самолетов, не придется есть паршивую еду в гостиницах. А к концу недели – пожалуйте на отдых в Уэстпорт, а то и на Антибы.

Ожидая ответа Роджера, Джек вдруг поймал себя на том, что затаил дыхание.

Янг загасил сигарету в пепельнице, которые раздавали на весенней распродаже книг по самоусовершенствованию. Надпись золотыми буквами вокруг нее гласила: "Брось курить, пока ты еще жив". Романист откинулся на спинку кресла, вызывающе сложив ручки на груди.