Нет худа без добра

Может быть, на следующий год… Нет, непременно на следующий год! Особенно Ташу. Смышленую и восприимчивую, хотя слишком чувствительную к этим чертовым тестам по определению коэффициента умственного развития.

Но плата за обучение в частных школах так высока – десять тысяч в год, плюс столько же, если она пошлет туда и Дэни. Хотя они и не были, что называется, бедными, но до тех пор, пока ей не удастся стать помощником или управляющим проектом, вопрос о частной школе стоять не может.

– Мне хочется спать. – Таша зевнула и выскользнула из объятий Нолы, плотно прижалась к загнутому углу подушки и свернулась калачиком, продолжая играть на нижней губе большим пальцем руки. В этот момент она как две капли воды напоминала ей Дэни, будто они были двойняшками. – Спокойной ночи, мамочка.

– Спокойной ночи, дочурка.

Вернувшись в кухню, Нола решила что-нибудь съесть, но сама мысль о приготовлении еды, даже бутерброда, оказалась выше ее сил. Вместо этого она вылила в чашку остатки кофе и взяла подсохшее печенье «Энтенменс», которое Флорин оставила на стойке. Обед в моем стиле! – рассмеялась она, проходя через холл в спальню, что находилась за лестницей.

Но, вместо того, чтобы раздеться и забраться прямо в кровать, Нола, погрузившись в мягкое лоно низкого дивана перед туалетным столиком, вспомнила о звонке Грейс.

Чего хочет эта женщина? Не станет ли Грейс совать нос в то, о чем она пообещала маме никогда и никому не рассказывать?

Нола оглядела стены, оклеенные обоями с экстравагантным узором из птиц и шпалер, увитых листьями, кровать в стиле модерн из красного полированного дерева ручной работы. Вся эта квартира похожа на нее – дизайн, построенный на экстравагантных контрастах: картина конца прошлого века, висящая рядом с эстампом Матисса, про который Таша говорила, что это – Гамби, перевернутый вверх ногами. И старый протертый турецкий ковер, на котором стояла подставка для коктейльных шейкеров, бронзовый торшер, зеленоватый от патины, и туалетный столик, непонятно к какому времени относящийся и творению какого мастера принадлежащий, который она нашла на толкучке.

Давным-давно, когда Маркус занимался торговлей ипотечными закладными, субсидированными правительством, его комиссионные позволили ей вернуться в школу и купить весь этот милый скарб. Теперь это живо напоминало ей о временах, когда надо было не убеждать себя в том, что поток денег неограничен, а класть их в чулок и прятать под матрац.

И теперешняя история с Грейс – такое же напоминание. О давних обещаниях, которые нельзя было давать. О детских годах, когда мама часто была взволнована и озабочена.

Она обманывала себя, посчитав, что если игнорировать Грейс Траскотт, то та в конце концов отстанет. Нола вспомнила маленькую девочку, которая силой прорвалась в тот день в дом ее матери. Нет, Грейс Траскотт так просто не сдастся.

Нола вздрогнула, как от удара. Все стало так ясно, словно она заглянула в хрустальный волшебный шар. Настало время кончить игру в прятки. Надо посмотреть в глаза Грейс Траскотт и просить ее, умолять, если нужно, бросить это дело.

Было уже поздно, но Нола понимала: если сейчас уснуть, то завтра она передумает. И, возможно, единственный раз чувство возобладало над разумом. Она подняла трубку и быстро набрала номер Грейс. Грейс столько раз оставляла его на автоответчике, что Нола выучила его наизусть.

Нола выбрала ресторан "Коломбо д'Ор", что на Двадцать шестой улице, как раз рядом с Лексингтоном. Модный, дороговатый для нее, но зато здесь точно не встретишь никого из знакомых.

Входя со свежего воздуха в зимний сад ресторана, напоминающий теплую нору, и слегка пригибаясь, чтобы не задеть за притолоку низкого входа, она почувствовала странную смесь уюта и интимности, переплетенную с нарастающей тревогой. Пристальным взглядом она обвела столы, вытянувшиеся вдоль кирпичной стены за баром, и наконец заметила одиноко сидящую женщину, в которой проглядывало что-то знакомое.

Да, это была она. Ставшая взрослой, эта женщина сохранила черты девочки, которые Нола хорошо запомнила много лет тому назад. Она помнила, что Грейс хорошенькая. Но, Бог мой, какая она крошечная! Даже увидев ее сидящей, можно сообразить, что она не выше ста пятидесяти сантиметров. Кукольного размера женщина, одетая в тонкую, прозрачную белую блузку, заправленную в плотно облегающие черные джинсы, в нарядной гобеленовой безрукавке и с золотым ожерельем на шее, которое напоминало волшебный браслет Бробдингнегов.[14] Нола в сшитых на заказ широких брюках желто-коричневого цвета и в коротком жакете с прямыми плечами в мелкую черно-белую клетку по сравнению с ней почувствовала себя гигантом – защитником Национальной футбольной лиги.

Она сдала пальто и направилась к столу, пользуясь тем, что может незаметно разглядывать Грейс. Темные волосы Грейс блестели, словно шелковые, в то время как ее – собраны в узел на затылке, чтобы не укладывать. И руки Грейс – такие маленькие, что серебряные кольца на пальцах казались игрушечными, словно у ребенка, одетого в маскарадный костюм.