Нет худа без добра

Он вспомнил, что точно таким же тоном разговаривал с Ханной, когда пытался успокоить ее… И с замиранием сердца чувствовал, что Грейс тоже это поняла.

– Нет, не кажется.

– Черт возьми, Грейс, оставь в покое эту тему.

– Тебе, наверное, хотелось бы, чтобы я забыла обо всем?

– О чем ты говоришь?

– О, Джек!

Она произнесла эти слова точно таким же тоном, каким накануне вечером Ханна произнесла "О, папа!", и так же, как вчера, он почувствовал, как напряглись мускулы у него на шее, а желудок неприятно свело.

Не торопи время, Джек, сказал он себе. Не дави на нее.

Грейс была разъярена, ей хотелось ударить Джека. Она доверяла ему, а он предал ее! Да, действительно, голос крови сильнее всего на свете.

Она верила в их союз, в то, что, несмотря на разногласия, они смогут сделать его успешным. Но чего стоит такая любовь, если Джек не поддерживает ее тогда, когда она в этом так нуждается?

Сделай что-нибудь, произнес холодный голос внутри нее. Скажи ему, что все кончено.

– Выходи за меня замуж, Грейс.

Грейс замотала головой и уставилась на Джека. Может быть, ей просто почудилось? Но выражение его лица ясно говорило, что он на самом деле сделал ей предложение.

Странно, но Грейс не почувствовала того волнения, которое, как ей представлялось, она должна была испытать. Сейчас она ощущала лишь сильную опустошенность.

– Почему, Джек? – с трудом выдавила она из себя. – Почему именно сейчас?

Это должно было стать счастливейшим мгновением в ее жизни! Вместо этого Грейс почувствовала себя голодной собачонкой, которой швырнули кость.

– Не поговорить ли нам об это за ленчем?

Джек обнял ее за плечи, встревоженный напряжением, которое почувствовалось в ней, – так негромко гудит провод, по которому идет ток высокого напряжения.

Скотина! Ты точно знаешь, как выбрать нужный момент. Но как это произошло – ведь он не знал даже, что собирается произнести эти слова? Они просто сорвались с языка. Почему? Не так уж трудно догадаться. Они вертелись на кончике языка уже несколько недель. Но он позволял своему разуму, с его склонностью раскладывать все по полочкам, заглушать все это время голос сердца.

– Я не голодна, – сказала Грейс.

– Тогда за ужином? Я приготовлю что-нибудь.

– Не знаю. – Она подошла к окну, постояла, глядя на Пятую авеню, и сказала твердо: – Нет, Джек, не сегодня.

Грейс обернулась и посмотрела на него – это был долгий, оценивающий взгляд, от которого у него похолодело в груди, взгляд, который ясно говорил о том, что у нее были серьезные сомнения не только в его искренности, но и в том, как сложится их дальнейшая жизнь.

18

– Мам?

Грейс вздрогнула, услышав голос Криса по телефону. Прошлой ночью она не могла заснуть – все думала о Джеке и даже позволила себе поплакать в подушку, чего не было со времени развода.

– Привет, солнышко. Тебе хорошо в гостях у Наны? Она придала своему голосу беззаботность, надеясь, что ей только показалось, будто что-то не в порядке.

– Вчера после школы мы ходили в музей, – угрюмо проговорил Крис. – Это было интересно, но Нана хотела осмотреть все экспонаты.

– Она утомила тебя?

– Да, немного.

– Помню, однажды, когда мне было столько же лет, сколько тебе, бабушка заставила меня пойти на прием в какое-то посольство. Когда прием закончился, я с ног валилась от усталости, а она была свежа, как огурчик. Когда мы вернулись домой, она еще полночи писала записочки тем из присутствовавших, кто, как она надеялась, в состоянии сделать взнос в избирательную кампанию твоего дедушки.

– Нана все такая же. – Крис выдавил из себя смешок. Потом глубоко вздохнул и сказал: – Слушай, мам, я должен идти, а то опоздаю в школу. Знаешь, почему я звоню? Ты не будешь против, если я поживу у отца подольше?

– Ты хочешь сказать – пока Нана там? Мне казалось, мы так и планировали.

– Да, конечно… Но после того, как она уедет, я думал, может быть… ну, может быть, всем будет легче, если я просто… Ну, знаешь, останусь у папы.

– Надолго?

– Не знаю… На какое-то время.

Грейс почувствовала дрожь. Что хотел сказать Крис? Что он хочет жить с Уином?

– Крис, давай обсудим это позднее, когда я поговорю с твоим отцом.

Она удивилась, что ей удается говорить спокойным тоном, несмотря на то, что сердце билось болезненно-учащенно.

– Ладно…

– Твой отец дома? – спросила Грейс, превозмогая дурноту, которая, казалось, поднимается вверх со дна пустого желудка.

В трубке послышался голос Уина, мягкий, как старенький фланелевый халат, в который она была одета сейчас.

– Поверь мне, Грейс, я знаю, о чем ты думаешь. Меня самого это застало врасплох. Когда Крис сказал мне, что хочет… – Он умолк, потом заговорил, понизив голос, словно не хотел, чтобы Крис – а может быть, Корделия, – услышали их разговор. – Послушай, не стоит говорить об этом по телефону. Не могли бы мы встретиться попозже? Может, я загляну к тебе после работы?

К своему удивлению, Грейс согласилась, хотя и подумала, не является ли это какой-то новой уловкой Уина, имеющей целью вернуть ее. И тут ее обожгла мысль – а не могла ли мать вложить эту идею в голову Крису?