Нет дороги назад

– А то, что на тебе смертный приговор Шуры за Тимура висит, это как?

– Так все мы смертники… – беззаботно ответил он – когда кому суждено, Аллах знает. Женился, все надоело, решил это… – парень подобрал слово – поазардовать. Да и должки старые отдать не мешало…

– Ты мне ничего не должен.

– Должен. Так как – возьмете?

Стервец

– В отпуске?

– Оно самое. За свой счет. Пока не надоест.

– Звание? Кап-три?

– Обижаете. Кап-два, досрочно…

Идет так же как и я – все звания, считай досрочно. Наверное, самый молодой капитан второго ранга на флоте…

– Ну, пакхейр, пират. Добро пожаловать в наш дурдом…

Далекое прошлое Северная часть Тегерана, район Шемиран Ночь на 31 августа 2002 года Операция «Тайфун»

Для войны – сейчас было удивительно тихо…

Они остановили свои машины на обочине дороги, ведущей из Тегерана в элитный горнолыжный курорт Дизин, утром занятый десантниками и горнострелками полковника Георгадзе. Десантная группа численностью до роты – оседлала дорогу, перерезав экстремистам и этот путь в эльбрусские горы. Впрочем, экстремисты туда особо и не стремились: выходцы в основном из бедных, пустынных районов востока страны и из южного Тегерана, известного сборника самой отчаянной нищеты, они совершенно не умели действовать в горах, боялись гор и не стремились туда. Большей частью они отходили на юг, в бесплодную каменистую пустыню Кевир, частично уже мелиорированную и орошенную, а частью так и оставшуюся – бесплодной, выжженной солнцем равниной с проплешинами соляных озер и болот. Выходя из города на открытую местность – они становились легкой добычей для штурмовиков и ночных вертолетов – охотников, постоянно барражирующих над городом и его окрестностями – и гибли тысячами. Не было ни медицинской помощи, ни воды. Раненых просто оставляли у дороги, где они умирали тысячами, становясь шахидами и следуя в рай. По крайней мере, они так думали. Перепуганное резней и чистками, перепуганное настоящей войной – войны здесь не было больше века – местные жители не подходили к умирающим, боясь прогневать и старых хозяев этой земли, кровавых бородачей в тюрбанах – и новых, в буро-серой, пятнистой форме с диковинно выглядящим оружием. Смерть – разгулялась вовсю, а в то же время здесь, в нагорьях, на подступах к богатому району Шемирхан, что переводится как "прохладное место" было на удивление тихо. Только отдаленный стрекот вертолетов, да грохот двигателей палубных истребителей – бомбардировщиков, направляющихся восточнее и юго-восточнее, на добивание отходящих в сторону Афганистана разрозненных и деморализованных банд – напоминал о том, что здесь идет жестокая война…

Прямо перед ними – торчал черный, уходящий в небеса сталагмит башни Милад – четвертой по высоте башни на европейском континенте, гордости бывшей шахской Персии. До войны светившаяся как новогодняя елка, сейчас она стояла черная и страшная. С нее координировали бои в городе – но русские не стали бить по ней: позавчера ее захватил спецназ. Даже сейчас, в кровавой схватке за город русские понимали, что им еще восстанавливать эту страну, налаживать здесь жизнь, и потому старались избежать разрушений везде, где это только было возможно…

Среднего роста, неопределенного возраста бородач стоял в кабине гражданского пикапа марки Интернэшнл Хэви Дьюти и смотрел на город через массивный, но неожиданно легкий прибор, объединяющий в себе термооптический и ночной прицелы и лазерный целеуказатель для указания целей ударной авиации. На данный момент – лазер был выключен, работал только фотоувеличитель третьего поколения, превращающий тьму в зеленую, мрачную воду, заливающую черный город. Человек смотрел не на дорогу, по которой можно было въехать в город – а на сам город, расстилающийся перед ним на многие километры. Северная часть города – упиралась в отроги Эльбруса, южная же – уходила далеко на юг, на три десятка километров, упираясь в каменную пустыню.