Нет

Фон Бассет перелистывал две странички описания фильма, как если бы мог прочесть там слова, пригодные в данной ситуации для вежливого отказа. Соколовски искал что-то в карманах. Гросс посмотрел на Гибштейна: Гибштейн неловко сказал: «Прекрасный фильм. Ну что же, надо подумать, надо подумать». Клаусе сидел в дальнем углу и явно был рад, что выпадает из поля зрения режиссера. Гросс с трудом повернул шею (не слушались мышцы от свинцовой усталости, и он боялся, что в один прекрасный момент просто упадут веки и он не сможет открыть глаза, честное слово) и посмотрел на Беллу. Белла не прятала глаз и не пыталась занять руки — она сцепила пальцы, положила кулаки на спинку стоящего впереди кресла и смотрела на Гросса понимающе и открыто, и тогда он сказал, стараясь заставить свой голос звучать нормально (не получилось):

— Начните вы, Белла.

Еще несколько секунд она молчала. Потом вздохнула.

— Йонг, это очень талантливый фильм, очень. И вы растете на глазах, и все прекрасно. У моих коллег другая специфика и, наверное, другие вопросы, но касательно себя как дистрибьютора я могу сказать следующее: этот фильм не для моей компании. Его может оценить узкий круг интеллектуалов, для остальных — это очень скучное кино про человеческие отношения, простите, я понимаю, что звучит жестоко, но я повторяю — «для остальных». Лично я как зритель благодарна вам за этот фильм, хотя, конечно, все это вызывает у меня двойственные чувства. Но большинству будет трудно, потому что для понимания всей глубины происходящего — надо очень хорошо представлять себе описываемые исторические события. Я смотрела вашу «Белую смерть» и жалела, что ее не купили мы и что нас опередила «Люфт-Аффе», — потому что понимала, какой у него будет прокат, пусть даже «Люфт-Аффе» теперь три года не вылезет из судов и фильм изъяли из проката после третьего показа. Я была готова на такой же демарш с этим вашим фильмом и была рада, что вы меня пригласили. Но еще раз — я объясню и простите, что я прозвучу жестоко: в отличие от «Белой Африки» («Белой смерти» — автоматически поправил Гросс; Белла кивнула) этот сет не окупит мой демарш. Морально не окупит, я не о деньгах говорю. Потому что мой демарш пройдет незамеченным. Вы умный и интересующийся историей человек, Йонг. Я тоже в меру интересуюсь историей, и поэтому мне небезразлично то, что вы нам здесь показали. Но таких, как мы с вами, мало. Большинство просто не поймет, о чем речь.

В углу покашлял Клаусе, Белла обернулась к нему. Клаусе попытался сесть непринужденно и сказал, обводя взглядом остальных присутствующих:

— Может быть, если уважаемый режиссер расскажет нам немножко о конкретике той исторической эпохи, которой касается фильм, мы сможем лучше понять, чем он так резко отличается от обычного — очень качественного, я это сразу говорю! — S&M кино?

Глава 81

Восемь бионов в маленькой коробке, двенадцать в большой. Невероятно и даже страшно было смотреть на собственные руки, когда они собирали сумку под влиянием чужого опыта и чужого знания: руки проверяли замки сумки, клали в маленький карман дезактивирующий бионы щуп, в карман побольше — очки, выставляли часы на секундомер, выбирали из общей стопки свитеров тот, у которого шире рукава, и несколько раз проделывали одну и ту же процедуру: закатывали рукав — раскатывали, закатывали — раскатывали… Руки уложили в сумку с документами паспорт, билеты и страховочную карточку, которую сам я наверняка бы забыл — если бы калька Лиса не двигала моими руками, если бы это не руки моего покойного брата собирали мою сумку.