Несущий перемены

Палатон не знал, что сказать ему. Теперь им было некуда идти, негде ждать безопасности. Еще предстояло найти для себя приют.

Кухня в здании наполнилась запахами супа и свежего хлеба, младшие курсанты принесли обед. Палатон склонился над Хатом, уговаривая его поесть.

Хат взял его за руку. Его пожатие было слабым, но ладонь оказалась теплой и твердой.

– Они нашли средство восстанавливать бахдар… казалось, теперь вся планета в наших руках, когда все стало так плохо… ты простишь меня?

– Ты сделал то, что считал нужным, – Палатон отломил кусок хлеба и обмакнул его в суп.

– Но мы были друзьями.

– Все мы когда-то дружили, – Палатон улыбнулся. – Надо подумать о завтрашнем дне, – он поднес ложку к губам Хата. – Голубой Гряде нужен наставник, и ты снова будешь им.

Дверь столовой с треском распахнулась, и Палатон оглянулся. Судя по очертаниям, стоящий на пороге чоя был облачен в защитный костюм и держал в руках оружие. Курсанты в страхе завизжали, и под выстрелами повалились один за другим, как былинки на ветру. Рэнд находился от Палатона на расстоянии вытянутой руки. Палатон пытался подтащить его поближе и одновременно защитить Хата, но тут в него угодила стрела.

Он упал, успев подумать о странном оружии, от которого все его тело онемело и сердце стало биться коротко и медленно. Эти удары эхом отдавались в его голове, и бахдар ускользнул, когда он попробовал коснуться его. Опустив голову, он увидел, что стрела торчит у него в ноге.

Какой-то препарат. Он не знал, смертелен ли он. Подняв голову, Палатон увидел приближающуюся Витерну из Небесного дома.

Ее синее платье отливало стальным светом, как инфорсер в ее руках. Казалось, вся она была соткана из дыма пожарища школы. Она прошла, переступая через тела, презрительно скривив губы, пока не наткнулась на Палатона. Он не мог и пальцем шевельнуть, но все его тело отозвалось на пинок Витерны.

– Ты должен умереть, но больше ты пригодишься мне живым.

Хат, лежащий рядом с Палатоном, застонал в агонии. Витерна сплюнула в его сторону.

– Глупцы, вы предлагали мне объедки, когда у моих ног был целый Дом. Знаете, что вы натворили? Знаете, что вы уничтожили, убив Недара и эту женщину? – она оглянулась через плечо на чоя, следовавшего за ней по разрушенному зданию. – Вы не оставили мне выбора – кроме партнера, который действительно достоин меня.

Кативар вышел из-за ее спины. Палатон попытался моргнуть слипшимися веками, чтобы рассмотреть предателя.

– У меня есть препарат, который сделает тебя бессильным, – произнес чоя с торжествующей улыбкой. Его глаза блестели, как куски льда.

– А у меня – препарат, который вернет силу обратно, – подхватила Витерна. – Так что мы значимы друг для друга, верно? Но сначала Кативар исполнит приятную маленькую обязанность.

Чоя нагнулся и поднял Рэнда, который обвис в его отнюдь не нежных объятиях.

– За преступления против Чо, за гражданскую войну, за вмешательство в нашу религию он будет предан суду Союза на Скорби. Ты не согласен, Палатон? Суду народов, если только абдрелики и ронины не доберутся до него раньше. Интересно, каковы его шансы без твоей помощи?

Палатон собрал всю волю, силу, гнев и метнул их вперед. Его тело отозвалось болезненной судорогой. Кативар рассмеялся и оттолкнул его, оставив лежать беспомощным, как новорожденного.

– Джон Тейлор Томас будет рад иметь дело с нами, когда мы привезем ему человека, убившего его дочь. Ты вплотную приблизился к крушению всех своих планов – вплотную, но еще недостаточно близко, – Кативар вновь рассмеялся.

Рэнд забился в его руках. В его бирюзовых глазах не было ни проблеска надежды.

Витерна вновь ударила тезара – на этот раз в голову, и Палатон почти с благодарностью погрузился в забытье.

Он проснулся ночью. Школу очистили от всех тел. Он не знал, кто убит, а кто выжил, не представлял, что случилось с Рэндом. Рядом лежал Хат – тихо, как мертвый. Неподалеку вытянулась Руфин с серым лицом. Палатон почувствовал в ней искру жизни, но понял , что она слабеет. Они оставили его друзей умирать рядом с ним. Он сполз с кучи обломков, на которую его бросили, с трудом поднялся и закашлялся.

Они взвалили на него ответственность за уничтожение Голубой Гряды и всех тезаров.

Нет, он не примет ее. Если они захотят войны, он готов к ней. В конце концов, у него остался бахдар, проклятое наследие, и он сможет использовать все свои возможности. Он протянул руки и позволил выплеснуться своему бахдару, силе Огненного дома, ничем не запятнанному чистому голубому огню.

Рядом с ним слабо вскрикнул Хат. Палатон услышал, как чоя ворочается среди обломков, и приказал:

– Вставай, Хат! Ради Вездесущего Бога, поднимайся на ноги!