Несущие смерть

— Время покажет, — тихо повторил Браель, глядя, как дымы далёкой армии заслоняют последние цвета неба. — Время покажет.

Согласно большей части основных источников, найденных в хранилищах под центральным либрариумом города, Маллакс был известен не только своими мануфакториумами, мастерскими и пеленой из пыли и дыма, которая, как говорят, постоянно висела над городом, но также и воздействием, которое оказали некоторые руды, добываемые жителями, и процессы, при помощи которых эти руды обогащались и обрабатывались (кросс-ссылка 695/446-архив А.Механикус: выплавка и соответствующие процессы, химическое расщепление и синтез), на будущие поколения шахтёров и рабочих переработки.

Те, на ком последствия сказались в тяжёлой форме, редко выживали post-partum[2]. Большей частью мутации, по сведениям источников, были незначительными — третье веко, возможно, или дополнительные пальцы. Однако, без направляющей руки Империума, чтобы выполоть заразу с корнем, население Маллакса постепенно стало всё больше отклоняться от священного облика человека.

Духовенство Вакса, самой древней из религий Агры, стало группой, самостоятельно избравшей для себя один такой отличительный признак.

Выдержка из «Инквизиторского коммюнике 747923486/алеф/Самакс-4»

Автор: инквизитор Селена Инфантус

М41.793

Маллакс всегда был неугомонным городом. На пике его расцвета шахты, литейные и мануфакториумы работали день и ночь. Склады, группами построенные вокруг конечных станций железных караванов, постоянно принимали и отгружали товары: продукты питания, вино и роскошную одежду привозили, фермерское оборудование, запчасти для паровых и водяных ткацких станков вывозили. И чтобы утолить жажду и голод рабочих, улицы всегда были полны продавцами еды, двери таверн всегда оставались открытыми, зазывая людей, окончивших рабочую смену.

Хотя с тех славных дней Маллакса минуло уже много поколений, он сохранил большую часть своей бессонной энергичности. Браеля поначалу охватил благоговейный страх, когда он впервые приехал сюда. Беспрестанное движение, не зависящее от смены времён года, казалось неестественным. И хотя он никогда не признавался Вике, его пугало, что человек мог создать такое место.

С тех пор, как пришли зеленокожие, однако, он стал разделять бессонницу Маллакса, даже ещё до того, как пришёл в город во второй раз в жизни. И хотя закат прошёл и упала ночь, он бродил по улицам, пока остальной отряд — как они превратились в «отряд», Браель думал, если однажды были всего лишь группой людей, встретившихся в бригаде сборного ополчения — дремал на парапете стены.

Люди текли по улицам, одни доставляли сообщения генералам, каждому из которых был отдан под командование участок обороны, другие подыскивали новое оружие, порох или боеприпасы для своих отрядов.

Браель знал, что никогда не найдёт то, что искал на улицах города, но это не останавливало его поиски.

* * *

Вика не хотела покидать Браеля, но, ощущая болезненную пульсацию в голове, он настаивал. Многие из родни уже отправили свои семьи на юг на железных караванах, которые ходили по рельсам всё реже и реже. Мужчины и мальчишки боеспособного возраста являлись на сборные пункты в ярмарочных городах, ближайших к их фермам. Из-за времени, которое потребовалось Браелю, чтобы уговорить Вику забрать Брона в Маллакс, он стал последним из клана Корфе, кто оставил округу.

Прошёл слух, что следующий железный караван, проходящий через полустанок Кловис — остановку, ближайшую к ферме Браеля, — будет последним. В ясный день, говорили, становились видны столбы дыма, вздымавшиеся в небо на северном горизонте. Браель разъяснил своей прекрасной и упрямой жене, что надеется, что она заберёт их сына в безопасное место, в город, который почитала. Что-то в глазах жены подсказало Браелю, что её вера в догматы Священного Вакса стала не такой крепкой и не такой утешающей, как когда-то.