Несущие смерть

«Ничто не бывает только черным или белым. И никто не может быть только хорошим или плохим. Это относится и к Похитителю. Это слова, которые странно слышать от жертвы похищения. Потому что они нарушают равновесие устоявшихся понятий о добре и зле, которым охотно следуют люди, чтобы не потерять ориентацию в мире, полном теней. Когда говорят об этом, на лицах оппонентов читается раздражение и неприятие. Участие в судьбе человека, носившее еще недавно доброжелательный характер, становится прохладным и перерастает во враждебность. Люди, не имеющие ни малейшего понятия о сути заточения, оспаривают способность разумного суждения о собственных переживаниях одним единственным термином — Стокгольмский синдром.»

Глава 7. Те, кто мы есть

«Стокгольмский синдром всегда был для меня загадкой. Я никак не мог понять, как можно сочувствовать, оправдывать и, даже, отождествлять себя с теми, кто причиняет тебе и другим боль, вызывающую в будущем множественные расстройства и психологические болезни, которые невозможно вылечить за один — два дня. Это странное явление, которому мне не удавалось найти ответа, несмотря на множество литературы, посвящённой ей. В моём понимании террористы, похитители и другие — это преступники, незаконно и насильственно удерживающие людей. Отсюда исходит тот самый вопрос, на котором и построен синдром: Откуда берётся привязанность? Это ведь самый настоящий мазохизм. Заложника унижают, над ним издеваются и одному богу известно, что ещё происходит, а он в дальнейшем, защищает того, кто причинял физический либо эмоциональный вред.

Наш мозг — это загадка. Порой, он ведёт себя совсем не так, как того можно ожидать, и я тому хороший пример. Пока не произошло похищение в декабре 2012 года, я не смог бы поверить в то, что когда-нибудь смогу поверить в Стокгольмский синдром и, даже, полностью увязнуть в нём и тех последствиях, что обрушились так скоро. Мне всегда говорили, что я чудной и это отражалось практически во всех поступках, неподвластных никакой критике и тем более логике. И тот случай, к тому моменту, стал, наверное, венцом моего мира, созданного мной самим. Проведя в плену целый месяц и ненавидя каждый прожитый день моего похитителя, я смог полностью переменить гнев на милость всего за несколько часов рассказа причин данного поступка того человека. Не знаю, может, я был слишком впечатлён или потерял рассудок, ведь от подобного можно сойти с ума и даже совсем того не заметить, но я сделал это, поддался эмоциям, которые никогда не оставляли меня, а лишь наоборот, омывали водами безумия каждый раз, когда я испытывал что-то сильное и незабываемое. Именно это и произошло в ту ночь, но почему со мной? Если бы подобное случалось с каждым заложником, суды не смогли бы выносить свои решения из-за защиты, исходящей в адрес террористов. Бывшие захваченные люди, каждый из них, насмерть бы стояли на своём и утверждали, что все действия бандитов были оправданы и поэтому они невиновны. Но спешу заверить, что подобное происходит совсем нечасто, примерно в восьми процентах случаев. Во всех же остальных, заложники ведут себя, как и подобает обычным людям: они боятся, сторонятся опасности, стараются выполнять указания и ведут пассивный образ жизни, пока всё не нормализуется. Я же, как всегда, стал редким исключением.

Синдром развивается не настолько быстро, чтобы уже за пару часов боготворить того, кого ещё совсем недавно призирал. Говорят, нужно три — четыре дня для того, чтобы в голове заложника что-то ёкнуло. При долгом нахождении в изоляции или заточении, пленник общается с захватчиком, узнаёт его, как человека, понимает причины захвата, чего он хочет добиться и каким способом, но в моём случае, это произошло внезапно. Наверное, со мной что-то не так, если я верю и помогаю тому, кто психологически мучил меня. Сложно даже пересказать, что я испытывал в те часы, когда спасал его жизнь, а потом обещал помочь в дальнейшем. Но это случилось и, даже спустя долгое время, я рад произошедшему и сегодня, если бы была такая возможность, поступил бы точно так же, потому что, благодаря синдрому, смог найти человека, которому пришлось пойти на такой шаг, ради спасения жизни близких и он заслуживает уважения. Этот парень не причинил мне вреда и, наверное, это сподвигло поступить не так, как от меня ожидали.