Несудьба

Он кидает быстрый взгляд в мою сторону и тепло улыбается, но не встает ко мне, сидит на месте. Понимаю. При папе я бы тоже не рискнула.

– Садись к нам, доча, – говорит папа, и я отмираю, проходя и усаживаясь за стол рядом с Сережей. Близко, если смотреть со стороны, но далеко для того, как хочется нам сидеть.

Внутри меня вся злость и обиды испаряются, когда я понимаю, что он действительно рядом. Все равно, что там было, просто дайте мне его обнять…

Но обняться у нас, конечно, не получается. Мы не рискуем, пока папа рядом, даже смотреть друг на друга.

Я замечаю на подоконнике тот самый букет, о котором говорила мама, и расплываюсь в улыбке, все еще не веря в то, что мы находимся в реальном мире и все происходит всерьез.

Все возвращаются к диалогу, словно до этого просто ставили его на паузу, но все, о чем они говорят, смущает меня раз в сто сильнее, чем молчание и странные взгляды.

– Так что, Сергей, говоришь, что сильно влюблен в мою дочь? – спрашивает папа, явно устраивая этот спектакль для меня одной. Ну спасибо.

– Люблю, – отвечает Булгаков не задумываясь. – Сильно. Настроен серьезно, не подведу больше.

– Ты же в курсе, что она ревела из-за тебя все дни, как приехала, да?

– Папа! – шикаю на него. – Не из-за него я…

– А ну цыц! – рычит папа, быстро взглянув на меня. – Сиди и слушай.

– В курсе, – кивает. Мне резко хочется расхохотаться от его тона и поведения. Он как будто солдат в армии, перед начальством стоит и на вопросы отвечает. – Больше не повторится, исправлюсь, сделаю все, чтобы заслужить прощение, и ваша дочь будет со мной счастлива.

– Будешь счастлива? – снова спрашивает меня, так резко, что я теряюсь и просто киваю головой, как собачка в машине. Осталось только заверещать «будубудубуду» и присвоить себе звание самой странной влюбленной дурочки. – Будет, слышала? – говорит он уже маме, а та опять улыбается.

А что происходит-то вообще? Меня замуж отдавать собрались?

Дальше вообще ад. Папа спрашивает про семью Сережи, про заработок, планы на будущее, перспективы, жилье. Даже о том, чем болел в детстве, ну ужас! Я сама в этом разговоре узнаю о нем столько, что даже запомнить все не получается.

Потом начинается второй экзамен. Папа тестирует Сережу на знание его дочери. Любимый цвет, еда, цветы, фильм, музыка. Я даже не уверена, что обо всем этом знает сам папа, отчего я тихонько переглядываюсь с мамой и хихикаю.

– Ну ты еще, сколько мне лет, спроси, – ворчу.

– Девятнадцать, – на автомате отвечает Сережа, глядя на меня, и это первый раз за последние два часа, когда мы смотрим друг другу в глаза.

Как я соскучилась… Мне безумно хочется его обнять, и в глазах самого Сережи я вижу такую же тоску. Но никак…

Но вдруг у папы неожиданно звонит телефон. Он берет трубку, но из кухни не выходит, продолжая подрабатывать надзирателем.

Мама зачем-то уходит в другую комнату, а папа встает и начинает мерить шагами кухню, и каждую секунду, когда он стоит к нам спиной, Сережа умудряется коснуться меня. Он трогает пальцем мою руку, касаясь едва ощутимо, но даже этого достаточно, чтобы меня осыпало с ног до головы мурашками.

– Что? Иру? Сейчас дам, – говорит папа в трубку и выходит из комнаты, видимо, чтобы передать трубку маме.

И мы срываемся!

Сережа тут же поворачивается ко мне, обхватывает мое лицо обеими руками и улыбается как сумасшедший, быстро прикасаясь к губам несколькими поцелуями.

– Боже, Карамелька моя, как я по тебе скучал, – шепчет он отрывисто и снова целует, а я кладу свои руки поверх его и умираю от счастья, что он рядом.

– Сережа…

– Ну приехали! – звучит голос отца, и мы отлипаем друг от друга за мгновение. Ну все. Сереже конец… – Мы еще не все обсудили, кто разрешал трогать мою дочь?

– Простите, – говорит Сережа, – но очень скучал, не сдержался. Это буквально автоматически происходит, магнитом тянет.

– Магнитом его тянет, – ворчит папа, возвращаясь на свое место. – А тебя тянет? – снова обращается ко мне.

Киваю. Тянет, конечно, врать я, что ли, буду?

– И любишь его? – Снова кивок. И в подтверждение слов тяну руку Сереже, переплетая пальцы с его. Он бы не сделал это на нашей территории, опасно, а мне можно. Я надеюсь. – И что мне с вами делать?

А вопрос-то хорош. Я и сама не слишком понимаю что. Он приехал, а дальше? Тут жить, с родителями? Я не готова прятаться для каждого невинного чмока.

– Отпустить, если Алена не против, – говорит Сережа.

Отпустить? Куда?

И, видимо, на моем лице такое недоумение отражается, что папа тут же спешит мне все объяснить:

– Твой благоверный, Аленушка, приехал, чтобы тебя забрать. Говорит, что любит, и квартира у него есть, жить там с тобой собрался. Клянется, что никогда не обидит, будет ценить и беречь, готов даже жениться, если без брака я тебя не отпущу. Твое согласие просит. Согласна?

А… что?

«Что» – слово дня какое-то у меня сегодня, но я повторюсь! Что?

В смысле – приехал меня забрать? Серьезно? Это тоже не шутки?

Моргаю быстро-быстро и перевожу взгляд на Сережу. Смотрит на меня с таким ожиданием, что я понимаю: не шутки…

А согласна ли я уехать-то с ним?