Нестор

На душе спокойно и пусто. Лопата за лопатой, ноги увязли в земле по щиколотку, с каждым разом распрямляться все тяжелее. До вечера сил хватит, и на завтра хватит. О том, что настанет и послезавтра, лучше просто не думать.

Смерть равнодушно глядела, как человек в полосатой робе упрямо вгрызается в земляной холм – непокорный муравей под безжалостным каблуком. Он еще двигается, еще дышит и даже время от времени пытается беззвучно напевать: «Марш левой – два, три! Марш левой – два, три! Встань в ряды, товарищ, к нам, – ты войдешь в наш Единый рабочий фронт, потому что рабочий ты сам!»

В. Хэппи-энд. Исключительно для любителей хэппи-эндов

События даны в обратной последовательности.

Монастырский сад. – Интернациональный комитет. – Зофи Ган. – Гараж Бухенвальда. – Инстанция. – Шаг, еще шаг. – «Нестор».

7

…Белая кипень сада завораживала, заставляя чаще дышать. Цветущие деревья под синим майским небом, высокая зубчатая стена, резкий контур крепостной башни. Остановленное время, маленький заброшенный Эдем.

– С точки зрения реакционных монахов, так должен выглядеть рай, который на самом деле не существует, – скрипучим голосом сообщила Марта Рашке, и Соль невольно поразилась совпадению. – В православном монашестве считалось, что каждый монастырь – так сказать, филиал Царства Небесного на земле. Для построения своего рая они безжалостно эксплуатировали крепостных крестьян.

Марта – отличница и староста, правда, не их класса, а девятого, двоюродная сестра одноклассницы Хильды. Ее отец – член ЦК германской компартии.

– Православные монастыри – прежде всего крепости, – с видом знатока изрек Клаус Отт. – Если посмотреть на карту, сразу ясно – монастыри образовывали три оборонительные линии вокруг Москвы.

Клаус не просто широкоплечий белокурый красавец-девятиклассник, в которого влюблена чуть ли не вся женская половина школы, но еще и герой. Сын рабочего-коммуниста, расклеивал листовки, его избивали фашисты, сломали ногу… По крайней мере, так рассказывает он сам. Верят, хотя некоторые считают, что ногу парень сломал в позапрошлом году в лыжном походе.

– Но… Но все равно очень красиво! – не проговорила, пискнула Хильда-одноклассница. – Правда, Клаус?

Из-за нее Соль и оказалась в этой компании. Бывают, если книгам верить, любовные треугольники. В жизни геометрия посложнее. Красавец Клаус, как шепчутся, неравнодушен к зануде Рашке, маленькая неприметная Хильда по уши влюблена в героя. Она – для всех не Соль, а Зофи – ее единственная подруга, если не считать двоюродной сестры. Клаус пригласил Марту погулять после уроков в бывшем монастырском саду, та взяла с собой кузину, а Хильда – ее саму.

Сад за высокой оградой, вход через железную калитку. Но Клаус-герой попросил директора и получил ключ ровно на два часа.

И здесь орднунг!

Школа-интернат имени Эрнста Тельмана номера не имеет, как и адреса. Точнее, адрес есть – московский. Через него приходят письма. Учеников предупреждают сразу: переписка «под контролем», поэтому никаких подробностей и фамилий. А лучше вообще никому не писать.

В школе есть классы «А» и классы «Б». «А» – немцы, «Б» – испанцы. Преподают на родном, русский же учат, но без особого нажима, просто как иностранный.

Немцы испанцев не любят и это полностью взаимно.

– А тебе, Зофи, тут нравится?

Вопрос Клауса-красавца застал врасплох. До этого они вообще не общались. Зофи не стремилась ни с кем близко знакомиться. С Хильдой сошлась только потому, что живут в одной комнате – узкой, словно пенал, бывшей монастырской келье с зарешеченным окошком под потолком. Очередная тюрьма, правда, очень большая и с красивым садом.

– Нравится, – рассудила она. – Только гор не хватает. И привидений.

– Привидения есть! – обнадежила Марта Рашке. – Точнее, так считают некоторые несознательные из младших классов. Здесь, в саду, по ночам бродит Черный Монах. При царе Алексее его замуровали заживо в стену…

– Расскажи!!!

Зофи улыбнулась. Геометрия не так и сложна. Вот только чем она заинтересовала красавца Клауса? Своей четырнадцатилетней неотразимостью? Или парню просто приказали? Хильда уже устала задавать одни и те же вопросы, и начальство решило подключить тяжелую артиллерию.

Подумала – и смертельно устыдилась. У Хильды нацисты убили отца, Клаус, пусть и хвастает, но и в самом деле помогал подполью, зануда Рашке полгода просидела в «кацете» вместе с матерью.

…Но если Клаус пригласит ее погулять после ужина (ого!), говорить они станут исключительно о привидениях.

– Зофи! А почему тебя называют баронессой?

Вот дела! Ни Марты, ни Хильды, испарились, словно призраки на Эйгере. А Клаус… Красивый он, конечно, да только откровенничать с таким геометрия не велит.

– Сама удивляюсь, – наивно моргнула семиклассница Зофи Ган. – Ой, а куда девочки ушли? Это ты их попросил?

…Нет, Андреас лучше. И сравнивать нечего!

* * *