Нестор

Соль смотрела в синий квадрат утреннего неба, пытаясь сложить из осколков саму себя. Она снова уцелела, хотя идти пришлось по краю. Если бы Николас заинтересовался незнакомым аппаратом… Пистолет-то заметил сразу! Впрочем, наверняка заинтересовался, но спросит не у нее, а у оберсткомменданта Гизана. Хорошо, что они встретились в Швейцарии!..

Враг силен, очень умен и красив. Крылатый… Чем не прозвище для Люцифера?

Соль, сотворив крест, шевельнула губами, повторяя знакомую с детства молитву. «…Et ne nos inducas in tentationem; sed libera nos a malo»[63].

Избавил. Спасибо!

Надо жить дальше. И летать. И выполнить приказ.

Наконец она очнулась. Уцелела – выходит, повезло солдату. До следующего боя, но повезло. Значит, вперед, солдатик, вперед!

А ее Андреас все равно лучше!

Близка летняя пора.
Чуть займет заря,
Нам в поход пора.
Прощай, милая моя,
Мы чеканим шаг
И кричим: «Ура!»

2

Старый не по росту костюм, память о «Колумбии», вычищен и выглажен, как и ботинки. Многострадальные шнурки и расческа-гребешок из пластика – отдельно. Пора менять экипировку. Александр переоделся, поглядел в зеркало. Сойдет! Все прочее сложил отдельно и, не удержавшись, напоследок побрился. «Золингена» в тюрьме точно не будет.

Дверь номера заперта, за ним обещали прийти. Под окном ревут грузовики, подъезжают и уезжают легковые авто, а в синем небе кружит незнакомый самолет, немного напоминающий оконную раму. Кажется, решили воевать всерьез. Остается надеяться, что Армия Гизана не станет принимать открытый бой. Как говаривал гусар и партизан Денис Давыдов: «Убить и уйти!» Нестор – не шпион, а Нестор Иванович – знал в этом толк.

Чтобы руки к пулеметам

Сами прикипели,

Чтобы хлопцы из-под шапок
Коршуньем глядели!
Чтобы порох задымился
Над водой днестровской,
Чтобы с горя удавился
Командир Котовский!..

Только вот ему, политработнику РККА, уйти не суждено. Белов поглядел на ледяной пик Эйгера. Без рыцарского пояса и шпор он обойдется, дали бы крылья!

– Зашел попрощаться, – негромко проговорил знакомый голос. – Надеюсь, мы с тобой еще увидимся – и не на серебристой дороге.

Странный американец сидел в кресле, положив шляпу на колено.

– А как там? На этой дороге? – спросил Белов, впрочем, без особого интереса. Подпольщики играют в призраков, призраки – в подпольщиков. Поди их разбери!

– Никак. Себя не помнишь. Nothing! Потому-то я и пытался остаться здесь, даже под пули шагнул. Думал, изменю хоть что-нибудь. Но мой квадриллион остался при мне… Но, знаешь, кажется, я бы мог тебя заменить.

Американец разжал правую ладонь. На ней – маленькая бронзовая веточка. Венчик, пять тычинок, десять лепестков.

– Пассифлора, цветок Страстей. Отдам ее тебе и останусь здесь. Расстреляют, конечно, зато не придется шагать в бесконечность. Лучше сразу – и пусть судят. Но… Я бы на твоем месте не соглашался.

Замполитрука пододвинул стул, присел рядом.

– И не соглашусь. Во-первых, во всю эту поповскую муть не верю, а во-вторых, тебе бы не под пули идти, а людям помочь. В Северном корпусе их в камерах держат, да разве только там?

Американец покачал головой.

– To help? But how? Помочь – как? У меня нет оружия, и я не всесилен. Могу оглушить охранника, но остальные будут стрелять. Мне-то не страшно, а тому, кто в камере, – верная смерть… Наверно, квадриллиона им мало, надо еще ткнуть меня носом – в слабость, в бессилие. Вижу, понимаю, но ничего не могу сделать. Ни-че-го!

– Можешь, – Белов поморщился, – уныние наводить ты можешь. Как привидение у реакционного английского писателя Оскара Уайльда. Если по делу чего сказать хочешь, говори.

Странный парень развел руками.

– Пас! No, no! Всегда поступал по собственному разумению – и жив оставался. Один только раз дал себя уговорить, хоть и понимал, что нельзя. Изменил самому себе – и пропал.

Протянул вперед ладонь с бронзовым цветком.

– Это покой. Ничего уже не будет, ни хорошего, ни плохого. Даже Смерть забудет о тебе. Не желаю такого, но предложить обязан. Наверное, потому меня сюда и прислали.

Александр встал, поправил плохо сшитый пиджак.

– Совсем ты на своей дороге заплутал. А поскольку я из страны Советов, то совет дать могу. Ломай ты все эти правила об колено. Я с тобой на часок и вправду бы обменялся, чтобы на этой дороге тарарам устроить. А потом сразу и обратно. У меня, видишь ли, дел хватает. Здесь, если ты заметил, фашисты недобитые.

– Об колено, – повторил американец. – А еще лучше… Cross to the head… Хороший кросс в голову. Right on! Ты прав!

Вскочил и резко выбросил вперед ладонь. Александр ждал, что его ладонь пройдет насквозь, словно сквозь дым, но рукопожатие оказалось живым и сильным.

Белов пошевелил пальцами (крепок!), поглядел сквозь пустоту, в которой исчез тот, кто не хочет покоя, и пожелал ему удачи.

Right on!

* * *