Неспортивное поведение (СИ)

Несколько минут спустя по квартире разнесся звук закрывающейся передней двери.

Я выдохнул.

Мое тело было в огне.

Я был готов.

Кинси встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

— Спасибо тебе за это.

— За обыскивание? В любое время. — Я пробовал шутить, хотя все, что хотел сделать, это раздеть ее догола и пихнуть к стене. Войти в нее со всем напряжением, которое росло между нами, и утонуть между ее ног, несколько лет жить там в блаженстве, а затем повторить этот процесс.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Кинси взяла меня за руку и вывела из гардеробной.

И позже в тот вечер, когда Кинси заснула на диване, то все еще держала меня за руку.

С таким же успехом она могла держать мое чертово сердце.

ГЛАВА 8

ДЖЕКС

Я проснулся с ужасной головной болью.

Харли.

Что за дурацкое имя «Харли»? Для девушки? Я сделал мысленную пометку добавить ее в список девушек, с которыми больше никогда не заговорю. Все время, что длился этот проклятый ужин она дела лишь одно — оскорбляла не только меня, но и мою профессию. Страшно бесит, что я все еще думаю о ней. Но еще больше бесило, что в ту минуту, когда она вошла в ресторан, и я хорошенько ее рассмотрел, то чуть не споткнулся на ровном месте.

У нее были глаза цвета электрик, которые пронзили меня, словно нож, и именно по этой причине я был вынужден взглянуть в ответ. Мне редко бросали вызов в любой сфере жизни, включая футбол, так с чего это она смотрела на меня как на пустое место? Словно моя работа — полная фигня? Словно я просто очередной тупой футболист? Как же меня это взбесило и заставило понять, какого высокого я о себе мнения — о том, чего достиг.

Унижение на вкус как дерьмо.

Загудел мой телефон, я потер лицо, схватил еще одно одеяло с дивана и включил телевизор. Я все еще был у своих родителей; к счастью, вчера вечером прихватил кое-какую одежду из квартиры, пустой квартиры, в которой отсутствовала Кинси.

Не в первый раз, наверное, и не в последний.

Кроме того, я знал, что она в безопасности. Она же была с Миллером.

Снова телефон подал сигнал.

С ворчанием я посмотрел на экран.

Я не узнал номер. Начнем с того, что только у нескольких важных людей в моей жизни был этот номер.

Я провел пальцем по экрану и просмотрел сообщение.

Неизвестный номер: Я просто хотела официально извиниться, что прошлым вечером вела себя как задница. Вчера вечером я смотрела чемпионат по американскому футболу на ESPN Classic. Очевидно, футбольные боги разозлились и хотели доказать, что я ошибаюсь. Ты был хорош. Ты бы мне поверил, если бы я сказала, что мне было физически больно набирать это сообщение?

Какого черта?

Неизвестный номер: P.S. Твоя задница все равно выглядит толстой в этих штанах.

Я рассмеялся.

И перечитал сообщения.

У девушки были стальные яйца.

Неожиданно я осознал, что улыбаюсь, уставясь в телефон, словно мне вручили Олимпийскую медаль за отличную передачу, и начал печатать ответ.

Я: Я вообще удивлен, что ты смогла напечатать это извинение (или скорее это было утверждение?) не умерев. Должно быть, это было так же болезненно, как осознание того, что в черном моя задница выглядит не так хорошо, как я думал.

Вот так! Это звучало хорошо.

И я все еще смотрел на свой телефон.

— Джекс? — позвала мама.

Я был внизу в гостиной. Я заночевал на диване в доме родителей из-за вечернего сообщения мамы, о том что папа хотел со мной поговорить. Я заставил Кинс подумать, что злился на нее — просто не хотел, чтобы она знала детали, кровавые детали, те, которые не дали бы ей уснуть ночью. Отцы, старшие братья, мужчины — это была наша работа. Именно так меня воспитали. Я очень серьезно относился к той роли, которую отвел мне отец. Мы были созданы, чтобы принять на себя трудности. Я таким вырос, и чертовски уверен, что и сейчас не собирался подводить отца, позволив Кинси не спать ночью из-за переживаний. Легче или лучше бы от этого ей не стало. Если уж на то пошло, сестренка снова могла бы заболеть. Поэтому я дал родителям строгие инструкции, которым, к моему удивлению, они следовали.

Я узнаю детали и доведу да Кинс позитивную версию.

Конец.

— Что случилось?

По какой-то причине я спрятал свой телефон, словно подросток, просматривающий порно, а затем мысленно обругал себя. Мне было тридцать два, а не тринадцать.

Наконец мама вошла в комнату. Ее каштановые волосы с проседью были собраны в короткий хвост на макушке, на ней были ее любимая толстовка от Victoria's Secret и штаны для йоги.