Неспящие

И Парк в тот месяц, когда вероятность заразиться НСП выросла до одного шанса из десяти, видя имя «Афронзо, Парсифаль, К., мл.» на экране своего компьютера, подумал о том, что тогда сказал Бини, что Хайдо знает «того чувака». Парк открыл файл, развернул таблицу с ячейками, наполненную длинными рядами цифр. Они затронули какую-то смутно знакомую струну, но не родили никакого смысла. Он слушал эту струну и думал, что, может быть, слышит треск льда, намерзшего вокруг мира. И он не знал, что это за звук: разлома, возвещающего оттепель, или нового намерзающего слоя.

Глава 6

Мой взгляд, брошенный предыдущим вечером из северной башни Сенчери в сторону аэропорта, оказалось, был пророческим. В то время как запрос национальной гвардии на непосредственную авиационную поддержку для операции восточнее шоссе I-5 требовал перераспределения ресурсов, рассвет застал меня на одном из вертолетов «Тысячи журавлей». Он летел на высоте, которая, дай бог, сделает нас недоступными для жителей Креншо, на случай если им придёт в голову поразвлечься, стреляя наугад, пока мы пересекаем их воздушное пространство при заходе на посадку. Нельзя сказать, что риск был очень велик. Да, некоторая доля армейских боеприпасов нашла дорогу в этот район, но достоверно подтверждена была только стрельба из пары «стингеров» и ракетных комплексов класса «земля-воздух». И только одна цель была поражена.

Пока вертолет менял направление над южным Вермонтом, я видел поверх плеча воздушного стрелка у двери и пулемета M60D в его руках перевооруженную территорию Христианского центра Креншо, знак поперек парковки, провозглашавший, что здесь по-прежнему «КУПОЛ ВЕРЫ», хотя больше половины этого купола было выворочено огнем во время налета тактической группы Бюро по контролю над алкоголем, табаком, огнестрельным оружием и взрывчатыми веществами.

Правда, мне говорили, что вера, как и надежда, умирает последней. Так почему же не ее купол?

Потом мы снижались над состоявшим из лачуг, расползшимся поселком, который занимал окружавшие аэропорт участки долговременной парковки. Здесь жили бежавшие от повстанческих отрядов в Инглвуде.

Во время снижения над лабиринтом противопожарных колодцев в наушниках раздался голос пилота вертолета, говорившего с французским акцентом:

— Я летал на «Белле», когда работал с «Врачами без границ» в 2007 году. В Дарфуре. Еще до окончательного геноцида.

Он предоставил стрелку и мне самим догадываться, почему он счел нужным нарушить молчание этим фрагментом биографии.

На земле, сняв наушники и задержавшись на секунду, чтобы взъерошить волосы и придать им хоть какую-то форму, я нацепил мои винтажные очки «Данхилл-6011» и наклонился к летчику:

— Я буду отсутствовать не меньше двух часов.

Пилот продолжал щелкать выключателями, завершая отключение.

— Для разрешения на взлет нам нужно уведомить за полчаса.

Сознаюсь, брови у меня выползли за пределы огромных стекол моих очков.

— Полчаса?

Он ткнул пальцем в небо.

— Сейчас не то, что было раньше. Летают. Нужно уведомить за полчаса, потом можно двигаться.

Пилот показал в направлении реквизированной министерством обороны США южной ВПП аэропорта.

— Если только эти хреновы военные не закроют воздушное пространство. Тогда… — Он повернул палец к земле. — Тогда будем ползти.

— Даже «Тысяча журавлей»?

Летчик пожал плечами:

— «Тысяча журавлей» доставляет оружие, но Пентагон оплачивает счета. Когда они велят, все птицы превращаются в додо, и мы тоже. Иначе… — Он изобразил пальцами нацеленные в небо ракеты. — Стреляют первыми, без предупреждения. — Пилот наклонил голову на восток. — Тот рейс «Эйр Индия», говорят, их сбили боевики. Удачно попали из «стрелы», еще советской. Да?

Я кивнул.

Он покачал головой:

— Merde. Дерьмо собачье.

Плюнул в окно в сторону зеленовато-серых палаток.

— Без башни. Стреляли без разбору. Да?

Я кивнул, прекрасно понимая безбашенность стреляющих без разбора американских войск на стрессовых позициях.

— Да.

Он показал на часы:

— Через полчаса после уведомления. Сообщите на подходе. Я буду готов к взлету.

Пилот сделал жест, как будто нажимал кнопку большим пальцем, и я передал ему свой «Пенк-KDDI», телефон, который брал на работу, потому что его металлическая отделка очень походила на отлив определенных сортов оружейной стали. Так он помогал мне сосредотачиваться. И вдобавок стильно выглядел.

Пилот раскрыл его, набрал номер, и через секунду целый полк пропел «Ле Буден»[13] в кармане на плече его бронежилета. Он вынул из кармана свой «Сименс-М75», нажал красный иероглиф и положил телефон в карман, а мне протянул «Пенк».

— У вас есть мой номер. Чем быстрее, тем лучше. Из-за террористов воздушное пространство уже дважды закрывали. Если его снова закроют, я вам позвоню. Чтобы вы сами вернулись домой. Если хотите. Или ждите здесь. Сколько. Не могу сказать.

Да уж, чтобы я сам вернулся домой…