Неспелый колос

После ужина Вэнк стала танцевать с Лизеттой под фонограф. Она потребовала, чтобы Флип присоединился к ним. Она заглянула в календарь приливов и отливов, приготовила сачки для того, чтобы к четырём часам отправиться ловить креветок, оглушила Флипа и всех прочих громкими криками, разыскивая то просмолённую леску, то старый карманный нож. Она носилась взад-вперёд, словно взбудораженная школьница, распространяя вокруг себя запах своего дырявого свитера для морской охоты, отдававшего водорослями и йодом. Флип, усталый, со слипающимися глазами, ибо сон равно венчает и катастрофы, и минуты несказанного счастья, мстительно косился на неё и нервно сжимал кулаки.

«А ведь достаточно трёх слов, и она умолкнет!..» Но он знал, что никогда не произнесёт фатальные слова, и его томило желание растянуться где-нибудь на горячем песке, уронив голову на колени Вэнк…

У каменистого пляжа, где обитали креветки, они наткнулись на морских петухов. Трепеща плавниками, раздувая цветастые как радуга животы, рыбки старались напугать незваных пришельцев, спасаясь от них в расселинах и у береговой кромки. Однако Флип преследовал свои жертвы без особого азарта. От бликов солнца в спокойной воде, оставленной отливом в мелких впадинках, у него слезились глаза; он, словно новичок, неловко оступался, когда под ногу попадались камни, обросшие покрытой клейкой слизью травой.

Наконец они пленили крупного омара, а Вэнк стала тыкать багром во все щели и норки длинного полузатопленного каменного выступа, где, как она предполагала, поселился морской угорь.

– Вот видишь, он здесь! – закричала она, показывая остриё багра, окрашенное розоватой кровью.

Флип побледнел и прикрыл веки.

– Оставь эту тварь в покое, – сдавленным голосом пробормотал он.

– Ты спятил? Слово даю, теперь он от меня не уйдёт… Да что с тобой?

Как мог, он пытался скрыть горечь и боль, природы которых не понимал и сам. Так что же он обрёл прошлой ночью в напоённом ароматами сумраке, под ласками рук, ревниво жаждавших внушить ему победоносную мужественность? Право страдать? Едва не лишаться чувств перед лицом этого невинного и жестокого ребёнка? Безотчётно содрогаться при виде крови и бренной плоти мелких земных тварей, попавших под безжалостную пяту?..

Задыхаясь, ловя ртом воздух, он закрыл лицо руками и разразился рыданиями. Он плакал так сильно, что был принуждён сесть, меж тем как Вэнк стояла рядом, воздев к небесам окровавленный гарпун с видом пыточных дел мастера. Она склонилась над ним, ничего не спрашивая, но прислушиваясь, словно музыкант, к новому тону, к неожиданным, но беспомощно красноречивым модуляциям его всхлипов, протянула руку к волосам юноши, но отдёрнула пальцы, так и не прикоснувшись. Она была ошеломлена, но внезапно удивление на её лице сменилось суровой гримасой не имеющей возраста горечи, по-мужски непреклонным презрением к подозрительной слабости плачущего подростка. Затем она подчёркнуто неторопливо собрала пожитки: взяла плоскую плетённую из листьев рафии корзинку с трепыхающимися рыбками, подобрала сачок, словно шпагу ткнула за пояс железный багор и твёрдым шагом удалилась, ни разу не обернувшись.

XIII

Снова он увидел её лишь перед ужином. Она сменила одеяние охотницы на синее – точно под цвет глаз – платье из крепона с розовыми фестонами. Флип заметил на ней белые чулки и замшевые туфельки; эти приготовления к неизвестно какому торжеству встревожили его.

– Мы кого-нибудь приглашали к обеду? – спросил он у одной из Домашних Теней.

– Посчитай приборы на столе, – пожав плечами, ответствовала Тень.