Несознательный 2

— Кое-какие наметки есть, но нас опять обвинят в том, что мы «распыляемся».

— «Блин, опять нелегкая его понесла», — мелькнуло у меня в голове, и чтобы сбить с мысли своего патрона, я тут же решил взять слово, чуть кашлянул, чтобы на меня обратили внимание и произнес. — Разрешите?

— Да, да, — вновь улыбнулся Маленков, — а то, непонятно, зачем товарищ Челомей пригласил сюда своего заместителя.

Ага, это Георгий Максимилианович так меня троллит, ну-ну.

— Делать зенитные ракеты на базе немецкой ракеты «Вассерфаль» не имеет смысла. Из-за жидкого кислорода, который используется в них, невозможно поддерживать постоянную готовность. Выходом из положения могли бы стать пара керосин + азотная кислота, но и здесь есть определенные трудности, при той же самой дальности, ракеты должны быть на семьдесят процентов больше по весу. Гораздо интереснее показатели будут у пары метилгидразин + тетраоксид азота, но и тот и другой компонент сильно токсичен. Лучше всего использовать ракетные двигатели на твердом топливе (РДТТ), так как они не требуют дополнительных заправочных емкостей и всегда готовы к запуску. Однако порох в этом качестве не подходит, так как сложно обеспечить длительную стабильность его горения в больших объемах, тут свою лепту должны внести химики, надо провести исследования в использовании перхлоратов и связующих веществ, чем и занимается наша химическая лаборатория. В этих условиях брать на себя конкретные обязательства мы сможем только после того, как будет подобран состав смесевого топлива.

После того как я закончил краткий экскурс в дебри ракетных технологий, за столом возникло замешательство.

— Черт, почему раньше нам никто ничего подобного не говорил? — Наконец подал голос Устинов. — Здесь оказывается все можно по полочкам разложить, а до этого один туман в голове.

— Ну, это, как я понял, только мнение молодого человека, — решил вставить свои пять копеек Соколов, — наверняка найдутся и другие компоненты, которые позволят улучшить характеристики ракетных двигателей.

— Найдутся, — слегка пожимаю плечами, — к примеру, метан или вообще чистый водород. Но там, затраты на сжижение компонентов будут очень большие. Стоит ли на них обращать внимание?

— Понятно, — задумался Маленков, — Ну а ваши противокорабельные ракеты в качестве зенитных приспособить можно?

— Там в качестве маршевого используется прямоточный реактивный двигатель, он будет не так эффективен на больших высотах, — отвечаю я.

А про себя отмечаю, что использование наших ракет в качестве зенитных в принципе возможно, но сегодня это все равно, что палить из пушки по воробьям. Нет уж, надо делать полноценные зенитные комплексы, а не приспосабливать что-то пусть и удачное, но предназначенное для решения других задач. И вообще, возни с зенитными ракетами много, нужен отдельный НИИ, а нам отвлекаться от своих задач не имеет смысла, хорошо хоть Владимир Николаевич одумался и не стал, как это часто бывало, делиться своими задумками.

Дальше уже заседание с нашим участием пошло в конструктивном ключе, как уж не кривился Устинов, а взял на себя обязательства переориентировать один из танковых заводов под наши нужды. Почему он, а не министерство авиастроительной промышленности? Так в том-то и дело, что все авиационные производства вокруг Москвы уже были распределены по задачам, авиапромышленность несмотря на сокращения еще только набирала обороты, а вот танков у нас было произведено достаточно. Конечно, их придется немного, или даже много, перестроить, но все же это не начинать строительство с нуля. Хотя в будущем без этого не обойтись, ракетная отрасль будет развиваться бурно.

А в октябре приехали наши инженеры с белого моря и привезли сообщение, которое нас очень порадовало и одновременно озадачило, из шести запущенных ракет в цель попали четыре. Один промах произошел из-за сбоя в системе управления и один был на совести командира БЧ-2, неправильно пересчитал координаты цели относительно ракетоносца, вот промах и составил больше двадцати километров. Из-за этого чуть не произошла трагедия, вместо цели, ракета захватила корабль наблюдателей, никто не успел даже ойкнуть, как снаряд, пущенный со скоростью двух с половиной махов, врезался борт корабля. Хоть на ракете и не было боевой части, присутствовал только ее весовой макет, корабль пробило навылет, а потом его команда еще долго боролась с пожаром, который возник из-за разрушения бака ракеты и разлива невыработанного топлива, чудом никто не пострадал.

— Представляю, как флотские перепугались, — мрачно заметил я.

— Ага, — закивал наш инженер, которому выпало счастье присутствовать на боевых стрельбах, — на себе, так сказать, проверили эффективность. Сначала, пока причину искали, шибко на меня взъелись, даже с кулаками пытались наброситься. Потом извинялись.

— А вообще, какого черта они там наблюдателей выставили? — Спрашиваю его. — Ведь коню понятно, что двадцать километров для противокорабельной ракеты не расстояние.

— Так погода нелетная была, — пояснили мне, — вот и рискнули выставить наблюдателей, а оно вон как получилось.