Несознательный

И так далее, в том же духе. Считаете, он будет работать хуже работника с высокой квалификацией, как бы ни так, его сборка будет лучше, он не станет умничать, если что не получается, сразу вызовет мастера, а значит ошибок «умника» не допустит.

Составленный «железякой» план я подсунул Дмитрию Степановичу, мол, вот результат моих многодневных (многоночных) усилий. Думал после этого он возьмет меня в оборот, даже подготовил отмазки, но у него мозг в данный момент был занят другими проблемами, и он, не вникая в суть, передал его в плановый отдел. Уж не знаю, какими комментариями он сопроводил свое действие, но там взяли этот план как основу и уже все остальное привязали к нему. Вот и хорошо, а то знаю я, как там планировали, никогда ничего не сходилось, всегда получалась штурмовщина.

Первую форму точного литья алюминия под давлением сумели изготовить в феврале, до этого в брак улетело одиннадцать!!! форм (реальный факт на производстве). Люди просто не понимали, что размеры в чертежах указаны не от балды, поэтому ошибки делали на всех этапах, от проектировщика до станочника, а потом еще и технологи свою лепту внесли. Пришлось поднимать скандал на келейном совещании у директора, наверное, это смешно смотрелось, когда человечек, от горшка два вершка, зачитывал выводы, от которых плохо становилось не только главному инженеру. Когда закончил технологами, которые неправильно расписали технологические карты, директор повернулся к Дмитрию Степановичу и мрачно заметил:

- На других заводах за такое сразу в саботаже обвинят. – А потом, немного помолчав, уставился на меня. – Ну а конкретные предложения есть, как все исправить.

- Есть, - киваю в ответ, и смотрю на Дмитрия Степановича, который сидит красный как рак, - пора устанавливать поэтапный надзор с персональной ответственностью, любое изделие должно сопровождаться карточкой качества, чтобы всегда можно было найти нерадивого работника. У нас нет времени на всепрощение, настала пора серьезно браться за производственную дисциплину. Если человек в чем-то не разбирается, то должен в этом признаться, поможем и научим, а если не хочет, то какого хрена он здесь сидит? Пусть он хоть трижды заслуженный, простота хуже воровства.

- Это ты сейчас на Воронкова намекаешь? – Уточнил Иван Михайлович.

- И на него тоже, - бурчу я, подтверждая его подозрения, - ладно меня сходу посылает в дальние края, все посылают, но ведь он и на других плюет, когда ему на ошибки указывают. Доходит до того, что конструкторские чертежи в цехе приходится править, под бракованные детали. Я понимаю, что он член партии с восемнадцатого года, но …

- Мал ты еще такие далеко идущие выводы делать, - прерывает меня директор, - твое дело технические проблемы, а все остальное нам оставь.

- Можно и оставить, - приходится согласиться мне, - но если все оставить как есть, задание заводу мы провалим.

- Допустим, с заданием мы справимся, - не согласился Иван Михайлович, - но жесткие меры принимать действительно пора. Ну а что ты можешь предложить именно сейчас?

- Сейчас могу предложить создать группу контроля, куда включим Семенова, - выдаю идею, - все-таки его форма сотрудника НКВД в какой-то степени дисциплинирует людей. Ну а я возьмусь контролировать всю цепочку, от подготовки, до изготовления.

- Ишь ты, - хмыкнул директор, - а знаний-то хватит.

- Ива-а-ан Михайлович, - тяну я и укоризненно смотрю на него.

- Ты смотри, какой у тебя родственничек, - поворачивается Хрунов к Дмитрию Михайловичу, - все знает, все умеет. А ты чего молчишь?

- А что мне остается, - чуть ли не скрипнул зубами Горшков, - прав он, за что не возьмись везде проблемы с производственной дисциплиной, сил не хватает каждого убеждать. Сознательности никакой.

- А ты, значит, только на убеждение надеешься, - нахмурился директор, - а наказывать не пробовал.

- Почему не пробовал, - махнул рукой главный инженер, - пробовал, но толку от этих наказаний, больше бумаг испишешь, а результата никакого. А если серьезней взяться, так там уже статья, следователей привлекать придется.

- Угу, пожалей их, пожалей. А тебя кто будет жалеть? В общем, так, - подвел итог Иван Михайлович, - группу контроля создаем, сегодня же подпишу приказ, с Воронковым я сам разберусь, а производственной дисциплиной все-таки должен заниматься главный инженер. Каждое такое нарушение будет разбираться на техническом совете, и прощать никого не будем.

Вот с этого момента все и завертелось, если первое время приходилось чуть ли не по каждому случаю брака проводить долгое расследование и выявлять всю цепочку виновных, то через некоторое время стало работать значительно легче. Все поняли, что ни одно «доброе дело» не окажется безнаказанным.