Несомненно ты

Яркий свет слепит меня, когда я немного разлепляю веки. Я понятия не имею, сколько сейчас времени, и сбита с толку, почему меня не разбудил Сворли. Единственное, что я сейчас чувствую — это тепло и уют, а ещё успокаивающий ритм вздымающейся груди под моим ухом. Я лежу, распластавшись, на груди у Лотнера, ещё никогда я не чувствовала себя настолько умиротворённо. Очень медленно приподнимаю голову и смотрю на него. Я встречаюсь со взглядом голубых глаз.

Он усмехается.

— Доброе утро.

Я улыбаюсь в ответ.

— Доброе утро. И давно ты проснулся?

— Недавно.

— Почему не разбудил меня?

— Потому что мне нравится то, как твоё маленькое сексуальное голое тело лежит рядом с моим, — он убирает волосы с моего лица. — И то, как твои тёмные волосы разбросаны по подушке. Ты похожа на богиню.

— Хм, ну я тоже себя чувствую также.

Кончиками пальцев он постукивает по моей спине.

— Итак, Сэм это твоё прозвище? Почему?

— Доктор Сьюз «Зелёные яйца и ветчина». Это моя любимая книга... Сэм-ай-эм. Это я.

Он щекочет меня, и я извиваюсь.

— Врунишка!

Я хохочу.

— Хорошо, хорошо. Это мои инициалы. Сэм Энн Монтгомери. Эйвери стала меня так называть, когда подросла до такого возраста, чтобы понять, что мои инициалы это Сэм. Мои друзья услышали, что она зовёт меня так, и с тех пор я — Сэм.

— Но тебе больше нравится, когда тебя называют Сидни? — спрашивает он.

Я провожу по его волосам на груди.

— Да, это было второе имя моей мамы.

— Ммм. Сэм и Салли, — тихонько смеется он.

— Кто начал тебя так называть?

— Мой школьный тренер по футболу. У одного из защитников фамилия тоже была Салливан. Тренер и все остальные стали называть меня Салли. Даже пресса стала использовать в интервью моё прозвище.

— Я не собираюсь называть тебя Салли. Мне нравится Лотнер.

Он прижимает меня к себе.

— Мне тоже нравится назвать тебя Сидни, — он вздыхает. — Итак, дочь проповедника и бунтующая барменша, которую развратил её возлюбленный из старшей школы, да?

— Ага, я была глупой. Он был старше меня, и я считала его кем-то вроде Иисуса.

— Что?

— Ходил по воде.

Лотнер засмеялся.

— Ааа...

— Ну, как бы то ни было, благодаря одной болтунье ты уже знаешь, что я дала ему всё, что было нужно, и он бросил меня. Я усвоила урок.

— И какой же?

— Не влюбляться.

— Оу, это уже немного крайность, ты так не думаешь?

— Возможно, когда-нибудь я и влюблюсь, но не сейчас. Секс — это секс, а любовь — это любовь. Не обязательно влюбляться, чтобы получить первое.

— Так я — секс?

Я целую его грудь.

— Нет, ты — экстези, единственный в своём роде. Но я всё равно не могу тебя любить.

— Всё в порядке. Просто вытрахай меня всего и укати в закат в конце месяца.

— О, я так и планирую, — смеюсь я.

— Но есть одна проблемка, которую, думаю, мы должны решить.

Я смотрю на него.

— Какая?

— Недостаток знаний в области надевания презервативов.

— Боже мой! Не могу поверить, что ты решил об этом заговорить! — я скатываюсь с него и бью его по лицу подушкой, а затем обматываюсь одеялом.

Он смеётся так сильно, что, кажется, я слышу, как он хрюкает. Его ошеломляющая улыбка — дьявольская уловка. Я думаю, что увижу рога, появляющиеся на его голове.

— Да хватит тебе, придурок! Только то, что ты такой ленивый, чтобы надеть свой собственный долбаный презерватив, не означает, что нужно смеяться надо мной. Мы не говорим тут о футболке, надетой наоборот. Неправильное использование привело бы через девять месяцев к подарку, о котором я не просила.

Он прижимает мою подушку к груди, всё также гадко усмехаясь.

— К тому же, человек обязан прочитать инструкцию к чему-то. Хотела бы я увидеть, как ты вставишь мне тампон или противозачаточный колпачок.

— Господи, Сидни. Я доктор. Наверно я бы установил тампон или колпачок даже лучше тебя.

Я смеюсь, качая головой.

— Боже, я нашла себе человека под стать. Любой другой парень уже признал бы своё поражение после слов о тампоне и противозачаточных, но не ты.

Он откладывает подушку в сторону и хватает меня, прижимая своим большим телом к кровати.

— Признать поражение на такой вызов? Ни за что в жизни. Я никогда не встречал такой упрямой, — он целует мой нос, — дерзкой, — целует одну щёку, — напористой, — целует другую, — и такой чертовски сексуальной девушки, как ты.

И он целует меня в губы, а затем углубляет наш поцелуй.

Повернув голову, когда его губы всё ещё были прижаты к моим, я смотрю на часы. 9:30 утра.

— Чёрт возьми! — я толкаю его в грудь. — Сворли, наверное, там с голоду умирает.

Не могу поверить, что он не начал скулить под дверью. Я обычно не закрываю дверь. После того, как я уложила Эйвери на диван, на автопилоте пошла укладывать спать себя.

Выпрыгнув из кровати, я быстро натягиваю первое, что попалось под руку. Лотнер наслаждается шоу, закинув руки в «я такой чертовски сексуальный» позе. Одеяло едва прикрывает его талию, но не до конца укутывает его большую эрекцию. Он либо возбудился от нашего поцелуя, либо всё ещё хочет смутить меня. Надеюсь, первое.

— Я пойду покормлю собаку. Встретимся на кухне, — и я открываю дверь.

— Можно мне воспользоваться лестницей на этот раз?

Закатываю глаза, ничего не отвечая.