Несомненно ты (ЛП)

С каждым днём я ненавижу его всё больше. Он ничего не теряет, а только приобретает, говоря эти три слова. А я наоборот потеряла бы всё и взамен не получила бы ничего.

Когда меня разбудил отец и сказал, что звонили из хосписа сказать, что мама умерла, я не хотела верить в это. И я не верила. Не верила вплоть до того момента, пока не увидела её в открытом гробу. Иногда мне кажется, что если бы я не увидела её там, часть меня до последнего верила бы, что она всё ещё жива.

Как сильно я не хочу избавиться от такого детского мышления, я не могу. Я всё ещё верю в силу слов. Поэтому, если я не произнесу эти три слова, которые я так отчаянно хочу сказать Лотнеру, то возможно это и не станет правдой. По какой-то причине, умалчивать их что-то вроде сохранения достаточной частички себя, благодаря которой он не сможет полностью поглотить меня, сломать меня или лишить мечты. Хотя, я думаю, он знает, что в состоянии сделать это. Каждый день он добавляет трещин к моему решению.

— Боже мой. Ещё цветы? — хриплый голос Эйвери пугает меня.

Она выглядит ужасно, а это дело нелёгкое для неё.

— Кофе? — спрашиваю я, снимая крышки с чашек, и в первую очередь беру свой стакан с чаем.

— Да, кофе. Определённо кофе, — отвечает она и, взяв стакан, садится на стул.

— Ммм... отличный. Жалко только, что уже не такой горячий.

Я делаю глоток своего латте.

— Думаю, что он, скорее всего, был у дверей пекарни, когда она едва открылась. Я знаю, что ему нужно быть в больнице довольно рано.

— Почему ты перешла в мою комнату? — спрашивает она.

Я хмурюсь в замешательстве.

— Откуда ты знаешь, что я там была? Ты просыпалась посреди ночи?

— Твой ноутбук стоит на прикроватной тумбочке. Так что выкладывай. Что случилось?

Вытащив галету из пакета, я начинаю откусывать её, чтобы заесть свою нервозность.

— Я предъявила ему насчёт Кейдена.

Эйвери ставит стакан и складывает руки на столе.

— И?

— Иии он вёл себя так, будто Кейден не был виноват в этом. Я разозлилась. Разозлился и он, поэтому мы ругались до тех пор, пока он не попытался сменить тему и перейти на «нас», на что я принялась говорить, что нет никаких «нас».

Она натянуто и горько улыбается мне.

— Спасибо, что заступилась за меня, Сэм. Но теперь я чувствую, будто это я рассорила вас.

— Не говори глупости, — бормочу я с полным ртом печенья, которое начинает вываливаться.

Я дожевываю его и делаю глоток латте.

— Я уезжаю меньше, чем через неделю. И мы оба знаем, что наши «отношения» никуда не двинутся дальше. Всё это закончилось даже прежде, чем успело начаться. И я не заступалась за тебя просто потому, что ты моя сестра. Я сделала это, потому что Кейден поступил, как полный придурок. Он воспользовался тем, что тебе не хватало общения. Он также и использовал это, как оправдание, чтобы спать с остальными. Иногда чувства можно не выражать словами, их и так видно.

Сейчас я сдаю себя с потрохами своими же собственными словами.

— Ты поражаешь меня, Сэм. Неважно, как низко я могу упасть, сколько у меня было парней на одну ночь, но ты всегда видишь хорошее во мне и никогда не выставляешь мои необдуманные поступки против меня.

Я пожимаю плечами.

— Не стоит ни на ком ставить крест. Даже на моей распутной сестрице из Лос-Анджелеса.

— Вот она. С возвращением, — смеётся Эйвери и берёт карточку, оставленную Лотнером, со стола.

Когда она читает её, я вижу на её лице выражение, вроде «какого хрена?»

— Не спрашивай, — говорю я с бесстрастным лицом.

— Ёлки-палки!

Я хохочу.

— Ёлки-палки? — я оглядываюсь. — Папа только что вселился в тебя или что?

Эйвери хихикает.

— Ты права. Просто я в шоке. Это уже серьёзное дерьмо!

Я закатываю глаза.

— Ты могла бы вести хорошие проповеди, это точно.

— Сиднииии... — тянет она и нахмуривается.

Глаза щипет от слёз и весь юмор испаряется из комнаты. Когда Эйвери называет меня полным именем, это означает, что пришло время для серьёзного разговора, а я не хочу говорить серьёзно.

Я выхватываю карточку у неё из рук.

— Это ничего не значит. Он просто расстроен из-за нашей вчерашней ссоры, поэтому и решил возместить это всё с избытком. Уверена, он был уставшим и даже не думал о том, что писал.

— Я тебя люблю... всегда ты... навсегда ты, — повторяет она слова, написанные на карточке. — Ещё раз повторюсь, что ты поражаешь меня. Я застала картину того, как парень моей мечты трахал кого-то другого, а ты получаешь ЭТО, — она указывает на подарки, оставленные Лотнером. — Ты выиграла чёртову лотерею подходящих для жизни парней и теперь разрываешь на куски этот выигрышный билет! В этом нет никакого смысла.

У меня играют желваки. Я чертовски хорошо понимаю, что Лотнер не просто находка, он целый сундук с сокровищем. Но это не меняет всех обстоятельств. Это как найти туфли, о которых ты мечтала и которые стоили пятьсот баксов, а теперь они с пятидесяти процентной скидкой, но у тебя на счету нет и десяти долларов. Это прекрасная возможность, подвернувшаяся в неподходящее время. Вот что это.

— Мама...