Несомненная реальность

– Только благодаря неоценимой помощи Ганса Генриховича, – Белиховский слегка поклонился в сторону Шрубеля. – Однако еще раз должен предупредить вас, что у меня более не осталось материалов, а некоторые их них нужно заказывать в Германии.

– Неважно, – снова широко улыбнулся Овчинников. – Главное, судари мои, что мы сумели доказать принципиальную жизнеспособность данного процесса. Завтра я продемонстрирую наши результаты Гакенталю и господам из "Русского банка", и мы сможем приступить к конструированию первой промышленной установки для производства полиэтилена!

– А не делим ли мы шкуру неубитого медведя? – взволнованно обратился к нему Вагранов. – Ради бога, Степан Васильевич, да покажите же вы, в конце концов, результат, не томите душу!

– Это запросто, – подмигнул ему инженер и извлек из бочки остывшую гипсовую форму. Теми же щипцами он осторожно отделил верхнюю ее половину, лоснящуюся от машинного масла, и вытащил из нижней ее части матовую полусферу с четырьмя выступами-ножками. – Вуаля, мсье! Пожалте покорно вашу золотую чашу. Нет, не золотую, а куда более дорогую!

Взволнованный Вагранов осторожно принял в ладони полушарие. Остальные сгрудились вокруг, протягивая руки, чтобы потрогать.

– Господа, да она же почти ничего не весит! – взволнованно сообщил он всем. – Ну совсем ничего!

– Видны пузырьки, – Бисеров ткнул пальцем во вздутия на поверхности. Нужно будет продумать, как избавлять пластическую массу от газов во время отливки.

– Да ладно вам, Константин Евгеньевич, – отмахнулся от него Вагранов. – Детали потом обс… оп!

Скользкая от смазки чаша выскользнула у него из рук и со странным звуком покатилась по каменному полу мастерской.

– Да аккуратнее же вы, ради бога! – зазвучали рассерженные голоса. – Держите лучше! Не разбилась?

– Не разбилась, – с облегчением улыбнулся Грузиков, поднимая полусферу с пола. – Пружинит. Нет, господа, это поистине гениально! Кто бы мог подумать… Этот ваш Кислицын, Евгений Ильич, положительно выдающийся ум! Где он, кстати?

– Да, где? – переспросил Овчинников. – Я заезжал к нему домой. Оксана Александровна не захотела мне сказать. Уехал в Петербург, говорит, по делам. Он же знал, что мы сегодня установку испытываем, и собирался присутствовать. Что случилось, почему его нет?

Вагранов пожал плечами.

– Я тоже заезжал к нему. На лавочке у крыльца сидела какая-то подозрительная личность, которая заявила, что из полиции, и не хотела пускать меня наверх.

Потому вышла грустная Оксана Александровна и сообщила мне то же, что и вам – что Олег Захарович уехал в Петербург, а на личность сказала не обращать внимание – это агент уголовной полиции, приставленный к ней для охраны по просьбе Зубатова.

– Зубатова? – недоверчиво поинтересовался Велиховский. – Это жандарм из Охранки?

Почему он интересуется Кислицыным? Не могли ли его арестовать за участие в каком-нибудь тайном обществе?

– Вряд ли, – с неохотой откликнулся Вагранов. – Видите ли, формально господин Кислицын числится сотрудником Московского охранного отделения.

– Провокатор? – с ужасом осведомился Грузиков. – Жандарм?

– Не говорите глупостей, любезнейший, – резко ответил Вагранов. – Сами знаете, у меня нет ни малейшего повода любить Охрану. Но если Олег Захарович – провокатор, то я готов съесть собственную шляпу. И где, скажите на милость, вы видели жандарма, способного отличить хотя бы нитрит от нитрата, не говоря уже про совершение такого прорыва в области органической химии? А вы обращали внимание, как легко с ним общаться на самые невероятные темы? Просто живым себя начинаешь чувствовать. Я скорее поверю, что он действительно марсианин!

– Час от часу не легче! – хмыкнул Бисеров. – Теперь он уже марсианин. И как он к нам попал? Из пушки запустили, как у Верна? Или на боевом треножнике прилетел, как у Уэллса?

– У Уэллса на треножниках не летали. И вообще, господа, что-то у нас разговор не в ту степь пошел, – вмешался Овчинников. – Давайте не будем обсуждать человека у него за спиной, тем более что мы от него ничего, кроме хорошего, не видели. Не забывайте, что сегодняшний триумф, – он ткнул пальцем в пластмассовую полусферу, которую Грузиков все еще держал в руке, – это в первую очередь его триумф.

Смогли бы мы без него набрести на идею самостоятельно?

– Смогли бы, – тряхнул головой Вагранов. – Весь вопрос только в том – когда.

Может, через год, а может, и через полвека. В чем я абсолютно уверен, так это в том, что это он без нас ничего не добился бы. Однако я, Степан Васильевич, с вами согласен. Негоже так сплетничать о человеке, тем более о Кислицыне. Без сомнения, когда Олег Захарович вернется, он порадуется вместе с нами и расскажет о причинах своего отсутствия, ежели сочтет нужным и возможным. Господа, чем спорить на пустопорожние темы, у меня есть предложение отпраздновать наш успех.

Я знаю такой ресторан – м-м-м, сказка, а не ресторан! Удобный, недорогой, с очень приличной кухней, и там всегда есть в наличии "Мадам Клико". Ну что, господа, едем?