Несомненная реальность

– Вы не поймите меня превратно, – гость нервно прижал шляпу к груди. – Я вам честное благородное слово даю, я не какой-нибудь попрошайка. Я не прошу у вас милостыни. Вот… – Он нервно выдернул из кармана блестящие желтые часы. – Они золотые. Коллеги подарили на последние именины, я даже к граверу отнести не успел, чтобы надпись сделать. Они стоят никак не меньше двухсот рублей, а вернее – двести пятьдесят. Вы не могли бы… под залог… всего рублей пятьдесят, а? Я вам дам свою визитную карточку, а когда вернусь в Москву, отдам. Даже больше отдам, шестьдесят или семьдесят. Честное благородное слово!

– У меня нет пятидесяти рублей, – покачал головой Олег. – Боюсь, вы обратились не к тому человеку. У меня не больше тридцати, да и те мне весьма нужны. Я не знаю, сколько задержусь в Петербурге.

– Я согласен на тридцать целковых! – горячо воскликнул гость. – Я вижу, что вы благородный честный человек, вы меня не обманете. Не обманете ведь, да? – он искательно заглянул Олегу в глаза. – Это действительно дорогие часы, подарок! А иначе меня уволят, а у меня жена, дети! Ну пожалуйста!..

– Любезный, – разражаясь, произнес Олег, – я же вам на чистом русском языке сказал, что тридцать рублей – это все, что у меня есть. Я сам что, зубы на полку положить должен?

– Но у вас есть товарищ! – горячо воскликнул незнакомец. – Он тоже может одолжить вам деньги. Вы не пропадете, а меня уволят! Вот, возьмите, посмотрите, какие хорошие часы! Из настоящего золота!

– Самоварного золота твои часы, Художник, – с холодной иронией сказали от двери.

– И цена им пять целковых, если не три.

– Что?! – вскинулся гость. – Да как вы…

– Заткнись, – на этот раз вместо иронии в голосе зазвучала угроза. – У тебя десять секунд, чтобы исчезнуть с глаз моих. Не успеешь – вышвырну в окно.

Тот, кого назвали Художником, резко вскочил на ноги. В его глазах мелькнула ненависть, но он тут же шмыгнул в дверь мимо новоприбывшего и растаял в коридоре. Новый гость шагнул в купе, одергивая напяленную на нем невзрачную шинелишку мелкого служащего.

– Эти ребята промышляют в поездах, – пояснил он. – Играют на человеческой жадности. Если бы вы не являлись Эталоном, Олег Захарович, он наверняка бы развел вас на бабки, выражаясь языком вашего мира. Да и так, в общем-то, он развел… почти. Сейчас он изображал мелкого чиновника, а мог бы изобразить продавца краденого в темном переулке, сбывающего ворованные золотые часы. Когда в скупке вам бы пояснили, что эти часы ценности не имеют, его бы и след простыл.

Сущее наказание для уголовной полиции.

– Я вас знаю? – подозрительно поинтересовался Олег. Вошедший отчаянно кого-то ему напоминал, но вот кого…

– Прошу прощения. Я Джао, – Демиург бесцеремонно плюхнулся на сиденье напротив Олега.

– Ой… – тихо сказал тот. – Это я прошу прощения. Я все думал, на кого вы похожи…

– Я, к сожалению, не сохранил точную внешность куклы, которой пользовался для общения с вами, – пояснил тот. – В том сеансе общения с Робином ментоблок, содержащий мои реплики, апеллировал к сохранившемуся в вашей памяти визуальному образу. Поэтому вы опознали меня сразу. Сейчас мы в реальности, и вы видите перед собой приблизительную копию образа того Хранителя, воспроизведенную по памяти. Я посчитал, что это лучше, чем ничего.

– Д-да… – пробормотал Олег. – Скажите, а я сейчас опять сплю? Эти ваши ментоблоки…

– Нет, – качнул головой Джао. – Мы с Робиным оказались излишне самонадеянными.

Ментоблоки действуют на психоматрицы в этой модели, на вашу в том числе, слегка иначе, чем в вашем мире на биологический мозг. Следствием явилось ваше неожиданное зависание в пограничном состоянии, из которого вы только чудом вышли без потерь. Мы с Робином решили, что пока он не отладит полностью механизм ментоблоков, мы не станем их вам вшивать. Общение через стандартные каналы обмена данными менее удобно, зато безопасно.

– Если вы решили, что я что-то понял, то глубоко ошиблись, – проинформировал его Олег. – Вы бы приняли к сведению, что нам, простым смертным, с богами общаться как-то не по чину. Умишка не хватает…

– Иронизируете? – улыбнулся Демиург. – Что мне в вас всегда нравилось, Олег Захарович, так это здоровая наглость. Я хотел сказать, что сейчас мы общаемся вживую, если можно так выразиться.

– Ага, куда уж нам, психоматрицам, на роль живых претендовать! – проворчал Олег.

– Утешайтесь тем, что я не более живой, чем вы, – утешил его Демиург. – У меня белковое тело вообще только двадцать пять лет по планетарному счету имелось. А еще я родился в пробирке, а не от мамы с папой, которые умерли примерно за три миллиона лет до того.

– Я сейчас заплачу над бедным сироткой, – буркнул Олег. – Ох, простите. Что-то я сегодня не в настроении.

– Ничего, я вас вполне понимаю. Думаю, на вашем месте я тоже оказался бы не в настроении. Я лично к нынешней форме тела привыкал терции три или четыре.

– М-м… сколько? – озадаченно переспросил Олег.