Несомненная реальность

– Это не оправдание для специалиста! – горячо воскликнул парень. – Да, семья, дети, очереди – это все верно. Но профессионал не может в течение десятилетий довольствоваться только теми знаниями, что ему вбили в голову в институте! И на практике далеко не всему можно научиться! Единственный способ поддерживать и наращивать квалификацию – это читать. И кто здесь этим занимается? Петр Генрихович, помните, мы с вами дискутировали на той неделе о том, как лучше эмиттеры эм двадцать пятые располагать в матрице? Вы еще мне заявили, что так ничего и никогда работать не станет. А я вчера вечером нашел в журнале статью о триматричном методе Ханто-восемь, и там написано почти слово в слово то, что я вам говорил. А шасси по этому методу, между прочим, в Сахаре восемь лет как выпускают! Получается, я убил два месяца на расчеты того, что уже восемь лет как изобретено и реализовано в железе. Представляете, сколько сил и времени можно было бы сэкономить, если бы все регулярно занимались изучением новой литературы?

Да, я понимаю, что дети, очереди, низкая зарплата…

– Кстати, о зарплате, – перебил его Олег. – Я как-то не в курсе, кто сколько получает. Просветите, пожалуйста, у вас сколько?

– О, это больная тема, – горько усмехнулся Кирилл. – Я молодой специалист, у меня – сто двадцать в месяц, но я-то еще ладно. Семьи нет, а мне одному много не надо, так что хватает. Но вы знаете, что инженер в месяц сто пятьдесят получает, ведущий специалист, которых на отдел двое, – сто восемьдесят, у начальника отдела – двести двадцать, а у мастера на участке – двести с копейками? А работяга у станка полторы сотни сразу после техникума получает, а более-менее опытный – двести тридцать – двести пятьдесят. Некоторые, сверхурочно оставаясь, триста-триста пятьдесят зарабатывают. Я одного токаря знаю, так тот хвалился, что у него иногда и по семьсот выходит. Получается, я, десять лет в школе отучившись и пять в институте отпахав, на сто двадцать прихожу, с перспективой в сто пятьдесят, а слесарь после восьми лет школы и двух техникума эти сто пятьдесят сходу имеет, и потолок у него в два раза выше, чем у меня. А мастер? У него ведь ответственность куда больше, чем у простого работяги, и образование минимум десять плюс три, а иногда и институт, а зарплата ниже. Как думаете, много молодых на такие ставки позарятся? Девчонки вроде Маши, – он кивнул на симпатичную девицу, – к нам еще идут, но они замуж надеются, а потом муж зарабатывать должен. А парни? Они как семью кормить станут?

Он возбужденно передернул плечами.

– Современное производство требует квалифицированных кадров. И ИТР, и рабочих. А вся система стимуляции повернута так, что поощряет низкую квалификацию. Сколько у нас в стране вообще после институтов работают по специальности? Хорошо, если половина, а то ведь, может, не больше трети. Да еще эти очереди… Думаете, я не понимаю, что такое очереди? – обратился он к аудитории. – Да прекрасно понимаю.

И понимаю, что если бы зарплата у нас была в два раза выше, то иногда и на рынке вырезку по семь форинтов за кило купить можно было бы, а не давиться два часа за суповыми наборами по фор-семьдесят!

– Если бы у нас зарплата в два раза выше станет, – вздохнула одна из тетушек, – то и цены на рынке в два раза вырастут.

Кирилл на мгновение смутился.

– Ну, не знаю, – отмахнулся он. – Я не экономист. Знаю только, что в рамках нынешней системы менять что-то бессмысленно.

– Даже создание отделов технического контроля не поможет? – в упор спросил Олег.

– Нет, разумеется, – фыркнул парень. – Начальник ОТК тоже под директором ходит.

А того за невыполнение плана в хвост и гриву парят. Как думаете, что он сделает с ОТК, если тот ему половину машин заворачивать будет? Главное – план по валу выполнить, а там хоть трава не расти. Нет, тут все нахрен менять надо и с нуля строить. Тут в последнее время по телевизору очень модно про самоокупаемость говорить. Олег Захарович, да какая самоокупаемость? Если все за живые деньги покупать-продавать, да еще и смежников выбирать самостоятельно, половина заводов в стране встанет намертво. А может, и все.

– Да уж… – Олег побарабанил пальцами по столу. – Господа, а что, возразить никто не хочет? Может, господин… м-м-м, Зайтман преувеличивает? Горячится?

– Конечно, преувеличивает! – громко воскликнула тетушка-общественница. – Молодой он еще, неопытный. Вы, господин Народный Председатель, не обращайте на него внимания, чего только сгоряча да по молодости не наговоришь! Наш дружный коллектив…

– Стоп! – Олег поморщился. – Видите ли, уважаемая госпожа, такие речи мне не интересны. Официальная точка зрения мне прекрасно известна и так. И мы ее будем менять, давно назрело. Если бы люди честно говорили, что думают, и не только говорили, а еще и предлагали что-то, глядишь, и не оказались бы мы сейчас в такой заднице.

Краем глаза он поймал чью-то скептическую полуухмылку.

– Ну да, – кивнул он, – раньше не очень-то можно было высказываться, понимаю. Но времена меняются, господа. Может, кто-то еще хочет возразить вашему коллеге? По существу?