Несносный тип

Жариз мне о многом рассказал, включая и то, что могучие эльфийские маги, на которых рассчитывали местные, не смогли нанести хоть какой-то серьёзный урон огромным стальным кораблям захватчиков. Безусловно, они были сильнее. Их было больше. Но… у стран, осуществляющих «усмирение» Эласты, была сотня лет и множество информаторов. Маги четырех доминантных сил разных континентов превосходно защищали корабли от могучих, но интуитивных атак.

Геноцид был спланирован хорошо. Любые попытки контратак натыкались на противостояние в виде Должников высоких ступеней прогресса, каждый из которых обладал уникальным набором как личных боевых качеств, так и сенсорики, определяя местоположение эльфийских бойцов.

Единственное, что оставалось клану Карз — добиться его принятия Незервиллем. Или погибнуть. Они собирались атаковать до последнего члена клана. Атаковать крепость, занять её, вновь попытаться достучаться до Основателей.

Только вот в крепости сидели мы. Пустить эльфов я не мог, вызывать Ахиола было бесполезно, а значит, оставалось лишь защищаться.

В приказном порядке отправив всех спать, я с литровой кружкой крепчайшего кофе устроился на одном из наблюдательных пунктов, проверяя и перепроверяя контролирующие браслеты так, что «знак костей» на поясе вскоре прекратил дрожать, растратив весь свой запас энергии. Так он мне и не пригодился. Это вызвало горькую усмешку — то, чего боялся ат-Мансипах, сейчас и произошло — Основатели собачатся, подозревая друг друга в краже бесценного кожаного мешочка, а к вратам города подошёл враг.

…и не стоит забывать Суматоху. Интересно, как она там? Может, пришиб кто?

Верить Жаризу я и не думал. Конечно, обстреливавшие меня днём эльфы не тянули на весь клан, в котором, насколько я помнил, было около четырёх сотен бойцов, с частью из которых я тренировался, но это совершенно не значило, что основная часть штурмовиков только сюда плетётся. Скоро пустыня остынет. Из-за исчезновения колебаний воздуха смогу видеть дальше и чётче.

— К тебе можно? — из люка высунулась зеленоватая полупрозрачная голова.

— А, Элли? — вяло отреагировал я, — Присоединяйся. Ты как? В порядке?

— Да, — закивала девочка, — Тут много магии. Не нужно… заниматься собой. Кстати, я не одна.

— Волди? — увидел я высунувшуюся морду кота. Тот, облокотившись лапой на косяк, махнул мне второй, а затем прыжком очутился возле стула, где и сел, всматриваясь вдаль.

— Он теперь свободный или всё-таки под арестом? — со смешком спросила девочка призрак, подлетая ко мне. Кот насторожил ухо.

— Теперь свободен, — пожал я плечами, — Нет же другой дуры, что отдаст самоубийственный приказ?

Кот подавился, а потом уставился на меня широко раскрытыми глазами, вздыбив шерсть.

— Думаешь, выжил бы тогда, будь человеком? — ласково улыбнулся я ему под хихиканье Эллы.

Жаль, что теперь никаких шансов узнать, откуда взялся этот Волди и почему он настолько разумен. В своё время, заинтересовавшись этим вопросом, я спрашивал Ахиола, потому как настолько умное животное, обладающее, к тому же, развитым пониманием мимики и жестикуляции, даже для Хайкорта — нонсенс. Но… мэр тогда ничего не сказал. А сам Волди делал вид, что не понимает, что от него хотят, когда девчонки совали ему карандаш и бумагу. То, что это существо котом было куда меньше чем Карус, я был уверен — нет у кошачьих тех групп мышц, которые бело-рыжий раб Злюки задействовал при выполнении достаточно сложных операций с домашней утварью.

— Он может остаться с нами?

— А хочет? — полюбопытствовал я, прикуривая.

— Да.

— Тогда почему бы и нет?

Кот заурчал.

— А Нимея? — чуть более прохладным тоном спросила Элли.

— Что она сейчас делает?

— Дуется на Эльму. Нашла себе какой-то закуток, там и сидит.

— Ну и зачем нам такое?

— Какое?

— Она обуза, — без всякой жалости проговорил я, — Обуза, не желающая принимать новую реальность. Не умеющая этого делать. Поэтому, если встанет вопрос нашего выживания… да, Волди, я имею в виду и тебя, то Нимею Хиггс я проигнорирую.

Девочка молчала долго, просто повиснув около меня в воздухе. А потом сказала:

— Я не верю, что ты жестокий.

— А я и не жестокий. Просто слабый. Слабый и беспомощный настолько, что делаю строго то, что в данный момент могу себе позволить. Цена ошибки слишком велика, Элли Криггс, её цена может быть равна вашему с Эльмой благополучию.

Девочка помолчала. Её силуэт, едва заметно покачивающийся над поверхностью крыши, практически светился в ночной темноте. Я ожидал, что она продолжит разговор. Спросит, как именно я делаю выбор, ведь она сама, можно сказать, подобрана с улицы, а Нимея, кроме того, что я с ней сплю, живая и наивная, но Элли оказалась умнее.

— Ты просто считаешь её обузой.

В этой реплике не было ни вопроса, ни просьбы, ни осуждения. Сухая и понимающая констатация факта. Но мы были не в том положении, чтобы ограничиваться полумерами.

— Нет, Элли. Я считаю, что она уже мертва.

Девушка ушла, не прощаясь, а кот остался. С ним вместе мы и продолжили дозор.