Несносное проклятье некроманта

Просто получалось, что я не была защищена все это время. И ладно, сама же выкрутилась. Просто магические клятвы перестают действовать или снижают свою эффективность только в двух случаях: если маг находится в критическом состоянии и ему срочно требуются все резервы или маг выгорел, как это когда-то случилось со мной.

«О, детка! — голос Азра был подобен колоколу, звонящему по нашему гонорару. — Мне всегда нравится, как слаженно мы с тобой работаем. Слажали и в этот раз».

— Раздевайся!

Вышедший из душа глава отделения некромантии шарахнулся назад. Хвала его выдержке, что не заорал на весь дом. Если бы я сама среди ночи кралась из душа в полной уверенности, что мой сосед спит и видит десятый сон, а тут меня поджидал некромант с горящими энтузиазмом глазами, то на своих кроватях подскочили бы не только жители ближайших домов, но и весь спальный район Больших Выселок.

— А может, спать? — несколько неуверенно и как-то обреченно предложил Данте, левой рукой судорожно сжав на груди полы домашнего халата.

К слову, халат у типичного некроманта был типично черным с уже знакомым мне по фибуле вороном, вышитым серебряными нитками на груди и, подозреваю, что на спине тоже. Птичка держала в клюве чей-то череп, напоминая о скоротечности существования и напрочь загубленном посмертии индивидов, посмевших нарушить покой некроманта.

К слову, настроенная на работу Тесса Грей была не из пугливых, поэтому воинственно уперла руки в бока, нахмурила брови (свято верю, что даже в темноте было заметно) и тихо, с угрозой матери, встречающей загулявшего сына на пороге дома, повторила:

— Раздевайся.

— Тесса, — смущенно улыбнулся Данте, убирая назад ещё мокрые пряди, падающие на золотую маску, закрывающую половину лица, — я должен предупредить, что существуют вещи, которые ты просто не захочешь знать.

— Я теряю терпение.

Некромант вздохнул. И в этом вздохе явственно звучало невысказанное проклятье на весь женский род.

Все также орудуя только левой рукой, Данте нервно дернул узел пояса. Халат мягко соскользнул с исхудавших, но все еще жилистых плеч, и оказался на полу. Щелкнув пальцами, направила лучик света на корпус своего работодателя и застыла с выпученными глазами.

Он соврал.

Данте врал про руку и перчатку из редкого сплава.

Проблема заключалась не в них.

Тело некроманта походило на лоскутное одеяло, какие все ещё активно используются людьми в деревнях и крайне богатыми любителями старины. Что бы там ни случилось с Праймусом шесть месяцев назад, оно задело не только правую руку. Пострадал практически весь некромант.

Все тем же загадочным сплавом была сделана заплатка на левом бицепсе, правую грудь словно затянули в часть черного доспеха, широкая стальная полоса сдерживала разрастающуюся гангрену на бедре.

И это Данте ещё даже не повернулся.

«Зацени, какие у мужика труселя шикарррные, — влез развеселившийся Азра. — Черный дорогой шелк с зелеными черепушками. Какая ж милота! Студентки небось штабелями складываются у его постели».

Вот кому что, а артефакту лишь бы издеваться!

Но надо отдать должное моему язвительному компаньону. Комментарий вернул каплю самообладания.

Я отмерла, и настал мой черед выдыхать, но в этом выдохе уже звучало «твою ма-ать».

— Я предупреждал, Тесса.

В тишине погруженной в ночь комнаты голос Данте звучал со скорбью родственников, собравшихся на похоронах.

Обойдя худшую из худших артефакторов материка, некромант прохромал к столику с выпивкой.

— Твою ж мать, — уже вслух повторила я, рассматривая заднюю часть этой прогнившей монеты.

Спина. Обе икры. Стопа.

«Гуманнее похоронить, чем спасать», — вынес вердикт Азра.

Звук открываемой бутылки, плеск дорогого напитка (клянусь, оно вытекло с тихим шепотом «я стою непростительно много»).

Некромант наполнил бокал, осушил одним глотком, постоял какое-то время в задумчивости, а затем поднял правую руку, затянутую в перчатку таинственного сплава, и смирился с неизбежным:

— Теперь уже и я склоняюсь к мысли, что проще отрезать.

По сути, мое же предложение и озвучил. Сама не понимаю, с чего вдруг меня это так сильно взбесило.

— Шесть месяцев боли и сражений дракону под хвост, да? — зашипела на него, подлетая и замирая рядом. — Нет, вы-то, может, и сдаетесь, а вот я терять тысячу крон не намерена!

— Тесса, — собеседник наполнил бокал во второй раз, — если дело в деньгах, то я готов выплатить вам неустойку и моральную компенсацию за причиненные неудобства.

«Кайф! Хватаем деньги и валим от этих полоумных черных магов».

— Еще чего! Я сниму с вас эту хрень.

— Что?! — удивился Данте.

«ЧТО?!», — проорал Азра.

— Да, сниму! И не надо так недоверчиво смотреть. Сниму. И даже больше. Я помогу вернуть магию и остановить процесс выгорания.

Со стороны казана, заботливо оставленного на тумбочки у кровати, донесся слабый металлический звон, словно Азра в отчаянье стучался лбом о стенку импровизированной тюрьмы.

Данте в задумчивости глянул на дно бокала, в надежде отыскать истину.

— Выгорание нельзя остановить.

— Можно.

Мое настроение покинуло отметку «блин, чо делать?» и устремилось к состоянию «отважные не сдаются».