Несмотря ни на что

Рождество им не удалось провести в шалэ: премьер-министр пригласил Джона провести у него два дня. Джон приехал к Виоле, страшно довольный и веселый. Он собственно обещал ей приехать раньше, но в последнюю минуту решил погостить у министра еще день и сообщил ей об этом телеграммой.

— Я знал, что ты не обидишься на меня, — сказал он при встрече, целуя Виолу. — Знал, что ты поймешь.

Да, она поняла.

Леди Карней приезжала навестить ее и говорила об успехах Джона. Говорила еще о другом: о «глупостях» Виолы.

— Таким женщинам, как вы, моя милая, многое прощается — и друзья будут стоять за вас горой. Вам, конечно, трудновато теперь, но понемногу все перемелется. Половина лондонского общества уверена, что вы путешествуете за границей. Это я распространила такой слух.

— Я и не хочу возвращаться из этого путешествия, — сказала Виола, слегка вздрогнув при воспоминании о встрече с Леопольдом Марксом. — Дом на Одли-стрит я сдала внаймы на два года. Только в «Гейдон» наезжаю по временам… Я, вероятно, совсем переселюсь туда… когда-нибудь.

— Что вы хотите сказать этим «когда-нибудь»?

— Не знаю сама, — отвечала торопливо Виола, — и я не хочу об этом знать… пока.

Леди Карней уехала очень расстроенная. Случилось, что в этот же вечер она встретила Джона на балу во французском посольстве. Он усердно занимал какую-то важную даму, француженку. Оба хохотали, и красивая француженка, видимо, была очень довольна своим собеседником.

Леди Карней вспомнила коттедж и выражение глаз Виолы, когда она сказала: «не знаю и пока не хочу знать об этом».

Когда Джон отошел от своей дамы, леди Карней подозвала его знаком. Он направился к ней через весь зал, а она, вглядываясь в его лицо, пока он шел, и потом, когда они разговаривали, удивлялась про себя, что такого нашла в нем Виола, чтобы принести ему в жертву всю жизнь.

На этом вечере Джон получил приглашение провести конец недели у знакомых в пригородном доме, где гостила и красивая француженка. Ему очень хотелось уехать туда, но хотелось и увидеть Виолу. Он не знал, как быть.

На другое утро, встретясь за завтраком с Чипом, он упомянул о полученном приглашении.

— Да вот только меня смущает, что Виола будет одна, если я поеду…

— Тогда зачем же ехать? — сказал Чип, не подымая глаз и продолжая есть салат.

— Там будет Райвингтон Мэннерс, очень возможно, что и премьер… Необходимо время от времени напоминать о себе, знаешь ли…

— Вот как…

— Да. Послушай, Чип, а отчего бы тебе не прокатиться за город и не навестить Виолу? Я бы ее предупредил, что ты приедешь.

Чип вдруг густо покраснел.

— Плохая будет для нее замена, — сухо сказал он.

— Глупости! Виола тебя очень любит. Так поедешь?

— Да. Но, пожалуйста, напиши ей сам об этом.

Чип приехал в Эгхэм в субботу и остановился в маленькой деревенской гостинице.

Был теплый февральский день. Они с Виолой отправились в лес. Виола была очень рада Чипу. При встрече сказала:

— Джону пришлось ехать с деловым визитом. Ужасно досадно!

Они болтали, сидя на стволе срубленного дерева. Конечно, о Джоне. Чип стал первый говорить о нем, заметив, что это доставляет удовольствие Виоле.

— Слыхал, что он получает еще одну должность. Вэнсток безмерно доволен им.

— Да, он быстро идет в гору… А ведь он еще до смешного молод, — заметила Виола.

— Ему почти тридцать лет, — сказал, точно отрубил, Чип.

В Ковент-Гардене пели Фаррар и Карузо. Виола вскользь заметила, что ей ужасно хотелось бы снова услышать их. Чип тотчас предложил свои услуги.

Она пыталась отговориться… Но кончилось тем, что Чип помчался доставать билеты. В тот же день телефонировал ей, что «все устроилось отлично» и просил завтра приехать обедать к Карльтону, чтобы оттуда отправиться вместе в театр.

Это было маленьким развлечением. Даже горничная Виолы заразилась радостным возбуждением госпожи, помогая ей после долгого перерыва одеться «по-настоящему».

Она приехала нарядная, прелестная, довольная, как ребенок. По дороге в автомобиле думала о том, увидит ли Джона. Джон был не очень большим ценителем музыки, но оперу посещал довольно усердно. Но нет — вспоминала Виола — сегодня заседание в Палате. Конечно, Джона не будет.

Будут другие. Захотят они «узнать» ее или не захотят? У нее есть Джон.

В ресторане некоторые из знакомых кивали ей и улыбались, другие — нет. Странно, что такой пустяк может расстроить человека!

Чип, конечно, ожидал ее. С ним была и Туанета (уже сменившая косу на «прическу»), красивее, чем когда бы то ни было, и еще нежнее к Виоле, чем прежде.

— Да, здесь прямо рай! — шепнула она в упоении, хватая за руку Виолу. Но та смотрела на Чипа.

Несмотря на любовь к Джону, она не могла не замечать, однако, что за удивительный человек был этот его приятель. Сегодня как-то особенно отчетливо почувствовала это.

Чип устроил из их обеда настоящий праздник. Цветы, сладости, меню — все было необыкновенно хорошо.

В ложе сидели втроем. Виола между Чипом и Туанетой. Шла «Богема».

Туанета утирала глаза и мяла свободной рукой руку Виолы, когда на сцене бедняжка Мими, слишком много любившая, платила последний долг любви.