Несколько зеленых листьев

Мисс Верикер лежала в жесткой детской постели в незнакомой комнате у доктора Шрабсоула. Со стороны Шрабсоулов было весьма любезно приютить ее, но она предпочла бы дом мисс Ли. Одному из детей доктора пришлось уступить ей место и устроиться на ночь в гостиной, так как дом был небольшой и не мог вместить еще одного человека. В прежние времена дом служил, конечно, одному из садовников, а теперь, даже с этой довольно-таки безобразной пристройкой, он все же был маловат для Шрабсоулов. Странно в наши дни поступают с домами: маленькие дома набиты людьми, а большие, как, например, усадебный дом, почти пустуют, заполняются лишь по субботам-воскресеньям или, еще того хуже, разбиваются на квартиры. А к тому же эта авария, как говорится, час от часу не легче, хотя миссис Шрабсоул, надо признать, оказалась на высоте, ухитрившись приготовить прекрасный ужин. Ей предложили прогуляться потом в усадьбу, но она не уверена, что действительно хочет этого: в усадьбе столько перемен произошло и такие воспоминания с нею связаны… Но одно несомненно — завтра она посетит мавзолей. В мавзолее все осталось по-прежнему.

29

Со смертью мисс Ликериш Том вновь обрел уверенность в себе. Если в происшествии с мисс Верикер он чувствовал себя как бы лишним, то теперь возникла одна из ситуаций, где главенствует священник. Доктора сделали свое дело и передали все в руки Тома. Он даже подумал, что если бы мисс Верикер нашли тогда среди камней не спящей, а мертвой, то доктора также предоставили бы действовать ему, а о психиатрах и речи бы не было.

«Мисс Ликериш скончалась!» — в тоне, каким миссис Дайер, встреченная ею на почте, объявила об этой смерти, Эмме послышались знакомые торжествующие нотки.

Эмма покупала на почте марки, и ей показалось, что миссис Дайер обратилась к ней точно таким же голосом, каким незадолго до этого уведомила ее и маму, что на облюбованном ими месте ягод они не найдут. Эмма уже встретила сына миссис Дайер Джейсона — жидкие волосы до плеч, кривые ноги обтянуты джинсами, — как коршун, кружил он вокруг дома мисс Ликериш. Видно, он надеялся поживиться тем немногим, что осталось после старухи, так как почти все ее вещи продавались и раздавались.

— А родственники у мисс Ликериш есть здесь? — спросила Эмма.

Невинный этот вопрос также заставил миссис Дайер торжествующе хмыкнуть. Да поселок так и кишит ими — в домах общественной застройки у нее живут и племянники и племянницы. «Только попробуй затащи их к старой тетушке!»

Эмма считала, что присутствие ее на похоронах будет вполне уместным — в конце концов, в этом есть для нее даже профессиональная необходимость. Когда же выяснилось, что ее присутствия там в качестве символа (правда, какого именно, она так и не поняла) просто даже ждут, встал вопрос цветов. Прилично ли будет послать букет или ветку дикого растения, цветущего в это время года? Родственники мисс Ликериш, видимо, не станут ограничивать убранство похорон «цветами только садовыми» — в ноябре это было бы непрактично, как не станут и обращаться за помощью к благотворительным организациям. Впрочем, благотворительным организациям неплохо было бы позаботиться о животных мисс Ликериш. Вообще-то среди деревенских жителей не принято равнять животных с людьми. Видимо, подобный взгляд следует считать характерным для более цивилизованных слоев общества.

Увидав в день похорон, как к дому мисс Ликериш тянутся люди с цветами, Эмма взяла свой купленный в цветочном магазине букет гвоздик и последовала их примеру.

В парадной комнате дома мисс Ликериш, помещении хоть и не очень уютном, зато свободном от кошек и ежей, две нарядные молодые особы — вероятно, племянницы мисс Ликериш — расчищали место для цветов. На женщинах были яркие платья, чему Эмма не удивилась: в наши дни траура не носят, а одна из них потихоньку курила сигарету, пряча ее между пальцами.

У Эммы милостиво приняли ее цветы и пригласили посмотреть другие подношения. Племянницы особенно восторгались венком из белых и желтых хризантем от владельцев усадьбы, доставленным управляющим, кроме того, был еще венок из лилово-розовых бессмертников и белых гвоздик от миссис Геллибранд и доктора Геллибранда; а Адам Принс прислал охапку белых и розовых гвоздик в полиэтилене.

В церкви Эмма углядела группу людей на передних скамьях, по виду похожих на родственников; видимо, держались кучно они намеренно, если учесть, сколько свободных мест оставалось в церкви. Мисс Верикер, помнившая мисс Ликериш еще со времени своего пребывания в усадьбе, задержалась на несколько дней у мисс Ли и мисс Гранди, чтобы присутствовать на похоронах. Казалось, она совершенно оправилась от пережитого потрясения и поглядывала теперь вокруг, словно чувствовала себя здесь хозяйкой. Эмма примостилась в задних рядах, но так, чтобы видеть оттуда все происходящее. Когда возле гроба появился Том, она ощутила даже нечто вроде волнения, но, может быть, на нее лишь подействовала красота погребальной службы, импозантный вид Тома и как хорошо он все делал.