Несколько сюрпризов от Принцев

Гарри говорил неторопливо и не следил за словами - просто озвучивал мысли и ощущения; Снейп, как повелось, слушал внимательно и не перебивал - и Гарри уже полностью воспринимал Снейпа как наблюдательного мудрого собеседника, словно профессора зельеварения никогда не существовало, или он существовал не в этой жизни…

- Завтра на церемонии будет мисс Грейнджер.

- Будет.

Гарри кивнул и уставился в окно.

Какое-то время оба молчли.

- Гарри… - голос Снейпа был непривычно мягким, Гарри повернулся к собеседнику. - Если уж вам так хочется ждать, ждите. Только не упустите того, что ждете. Это может оказаться ближе, чем вы думаете. Не смотрите на меня так, я всего лишь портрет, хоть мне и приятна ваша влюбленность… Гарри, Северус Снейп был шпионом по меньшей мере пять лет. Закройте рот.

Снейп улыбнулся - Гарри автоматически улыбнулся в ответ.

- Мне, как ни странно, было приятно с вами общаться. Но я - всего лишь Чары на рисунке. Не грустите, Поттер! Лучше безумствуйте. А теперь прошу меня простить, но я покину вас. Думаю, Минерва тоже сейчас у себя в кабинете.

Снейп поднялся с земли.

- Прощайте, Гарри.

Снейп, не дождавшись ответного прощания, эффектно развернулся на своих невысоких каблуках и быстро пошел прочь вдоль ряда бездушных и вечных деревьев. Мантия огромной черной пеленой развевалась в такт шагам. В какой-то момент Снейп просто исчез посередине дороги.

Гарри пустым взглядом смотрел на картину. Что, интересно, только что случилось?

Не видя ни одного достойного ответа, по-прежнему не решаясь прикоснуться к картине, Гарри смотрел на вальяжных лебедей и волны на воде. Один лебедь был черным.

А за окном начался дождь. Магический, придуманный сотрудниками Отдела магического хозяйства, но Гарри отчего-то был уверен, что там, вверху, где стои́т красная телефонная будка, там - тоже идет долгожданный дождь…

И дождь шел. Понемногу, постепенно дождь заявлял свои права и наконец вырос в ливень, сросшийся с ночью, с ее усыпляющей магией - и усыпил мир колдовской дробью капель. Дождь шел и шел - и все больше утверждал свою власть в суетной земной обители; дождь грохотал струями по асфальту и крышам и, сросшись в единый поток, словно разверзлись хляби небесные, падал на землю, без жестокости, без пощады и без справедливости; и все былое стиралось, смывалось, растворялось в бушующем между небом и землей море; все важное и неважное исчезало на фоне абсолютного и языческого очищения великой водной матери мира и ее всеосвобождающих молний, извечно бывших и извечно пребудущих, и извечно гласящих о безграничном могуществе мира; дождь властвовал бытием и оканчивал его, предвещая новый день и новый мир, и новое каждому, кто дождется восхода солнца…

* Вот и кончилась первая часть.

2 часть.

Степь

Степь да степь кругом,

Путь далек лежит,

В той степи глухой

Умирал ямщик.

«Степь да степь кругом», русская народная песня

Он скучал по воде. Не то, чтобы вода была ему нужна. Здесь - нет. Здесь, по большому счету, не было нужно ничего. Но воды не хватало взгляду. Не хватало рукам. В первую очередь - взгляду.

Он любил воду. Огромные массы воды в озерах. Рябь на воде. Волны. И поэтому любил огонь. Огонь напоминал воду. Он когда-то часами мог смотреть на разожженный камин. Немногие понимали, что там, в огне, можно увидеть воду.

* * *

Он провел рукой по сухому выбеленному песку, перемешанному с чем-то вроде известняка. Даже если закрыть глаза, не получится представить, что это вода.

Наверху и где-то позади него было солнце. Большое, но бесполезное, тусклое солнце, никогда не меняющее своего положения.

И огромная степь кругом.

Он, в общем-то, не знал, было ли место степью. Он так назвал его - «Степь». Потому что кроме белесого песка, блеклых облаков, камней, жесткой травы и солнца здесь не было ничего. Как далеко не иди.

Сначала он называл это место Лимбом. Но здесь не было ни Харона, ни Миноса. И Стикса не было.

И место стало Степью.

В конце концов, он просто лежал, зачерпывая руками крупный сухой песок. Если бы здесь можно было дышать, он бы кашлял.

Если бы здесь можно было закрыть глаза… он закрывал. Но все равно видел небо. Или небо настолько въелось сознание, или было там всегда.

Хотя, здесь было странное небо.

Далеко, немногим ниже облаков, в небе сверкали серо-голубые щиты и копья. Он знал, что может с легкостью взять их в руки, но не брал.

Иногда копья налетали друг на друга, сталкивались, пытались атаковать - и он наблюдал за этой смертельной игрой. Но через какое-то время этот танец обретал совсем другой смысл. Копья терлись древками, осторожно соприкасались наконечниками, гладили… Потом копья исчезали, и он забывал про них.