Несколько бесполезных соображений

Когда хозяин ответил: «У входа», стало ясно, что между ними с первого взгляда возникла обоюдная неприязнь. Пока посетитель говорил по телефону, хозяин на минуту вышел и вернулся с чашкой кофе на подносе, который поставил на столик возле окна. Причиной откровенной неприязни послужило сходство характеров — у людей властных, привыкших командовать, это вызывает раздражение. Хозяин кафе держался так же уверенно и точно так же смотрел вокруг. Только в отличие от посетителя он в самом деле был тут хозяином. Мрачно глянув еще раз на чашку кофе, он исчез в служебном помещении. А посетитель вернулся к столику и сел. Я наблюдал за его спиной, чрезвычайно выразительной, протестующей. Прошло десять беспокойных минут. В зале снова появился хозяин.

— Эй! — крикнул посетитель, подождал, пока тот подойдет поближе, и закончил: — Еще кофе.

Хозяин нехотя кивнул и взял со стола поднос. Он был уже почти у двери, когда посетитель заговорил снова:

— Только дай чистую чашку.

Хозяин промолчал. Ничего не спросил. Он настороженно ждал, как дзюдоист, готовый к следующему приему.

— На той следы помады, не очень-то приятно, — добавил посетитель.

Наступила долгая пауза. Реплика висела в воздухе, точно грозовая туча. Хозяин медленно поднял чашку и объявил:

— Я их не вижу. Посетитель покачал головой.

— Я ее вытер, тебя ведь не было на месте.

Два шара забиты одним ударом — в одной фразе сразу два укола.

Хозяин стиснул зубы.

— Принести тебе кофе? — спросил он чуть хриплым голосом, тоже перейдя на «ты».

— Да. Кофе у тебя приличный. Была бы чашка чистой.

Хозяин со всей силы толкнул дверь. Через несколько секунд он вернулся и поставил перед посетителем поднос. Тот взглянул на чашку. Опять дождался, чтобы хозяин подошел к двери, и тогда окликнул:

— Эй!

Хозяин обернулся. Его взгляд горел затаенной, опасной ненавистью.

— Возможно, все дело в моих глазах, — проговорил посетитель назидательным тоном, — но тут опять красный след. — Он ткнул чашку толстым пальцем.

Хозяин не сдвинулся с места.

— Я думал, ты все уже стер, — процедил он сквозь зубы.

— Как видно, не все. Глянь-ка.

Словно на протезах хозяин подошел к столику и схватил поднос. Лицо его побагровело, губы плотно сомкнулись. Он походил на гимнаста под куполом цирка, который зубами держится за трапецию. Переставив поднос на свободный столик в двух шагах от посетителя, хозяин вынул из кармана грязный носовой платок, обтер им чашку и вновь поставил ее перед посетителем. Тот некоторое время сидел неподвижно, обдумывая ответный ход.

— Сколько я тебе должен вместе с телефоном? — наконец спросил он.

— Гульден и пятьдесят центов.

Посетитель положил деньги рядом с нетронутой чашкой и встал. В дверях он обернулся и устало произнес:

— Знаешь, что еще можно было сделать? Помыть чашку горячей водой с мылом.

С этими словами он вышел. Хозяин обеими руками вцепился в крышку стола и судорожно перевел дух.

Убийство

Недавно Джордж и Люси устроили коктейль. Честно говоря, я уже не помню, по какому поводу, но устроили они его в одном из залов отеля «Амстел». Дороговато, зато очень удобно: напитки и бутерброды торжественно разносят солидные официанты, и посуду потом мыть не нужно. Я был приглашен, потому что давно знаю Джорджа, еще с тех пор, когда он был совсем молодым парнем, но уже тогда считался в Академии способным художником. Теперь ему исполнилось пятьдесят шесть, он стоял в окружении своих гостей с такой миной, будто единым духом выпил целый литр уксуса. Подошла Люси и поздоровалась со мной. Ее широко раскрытые глаза сияли. Они постоянно сияют, ибо Люси принимает таблетки, рекомендованные доктором, который дорого берет за визиты и не столько лечит, сколько охотно выписывает лекарства, вызывающие приятные ощущения (без рецепта эти лекарства не продают). Люси всегда приветлива со мной. Она меня ненавидит. Я знаю, что для Джорджа она — леди Макбет. И она знает, что я это знаю.

Когда Джордж на ней женился, она была красивой девушкой с железной волей и четкими планами на будущее. А сводились эти планы к мечтам, которые за деньги легко становились реальностью: вилла, машина новейшей марки, собственное бунгало на одном из южных курортов и наряды, изысканная скромность которых оценивается фантастическими суммами. Люси выросла в добропорядочной семье и уже через пять лет сумела сделать из Джорджа, чья нежность и беспомощность очаровали ее, модного дамского портретиста. Я как-то зашел на его выставку. Аромат дорогих духов ощущался даже у входа, а вместо красок, по-моему, художник использовал постный сахар, растворенный в лимонаде. Он не просто рисовал женщину, он ее до такой степени приукрашивал, что обрадованная модель, закончив позировать, спешила в универсальный магазин на Лейдсестраат и покупала совершенно ненужные вещи.

— Тебе здесь нравится? — спросила Люси.