НеСказка

Стерлись подошвы. Сочится кровь. Следами печатей красных подписывается договор на достижение мечты. Только ли красота требует жертвы?

– В желании своем уверена ты? – вверяю сестрице семя прозрения.

Под гулом пчелиного пения, над упоением меда вереска – играю мелодию возвращения на шаманской струне. Чую, внимает тем нотам сам скотий Бог Велес – Одина брат. Тысяча сорок два метра усиливает сигнал. Соколиным Оком взираю на Эльбрус – убежище Прометея. Титану прозорливому направляю последнюю песнь – послание. В кармане жужжит пчела? Нет, уведомление на экране: «Сообщение доставлено».

Кряхтит, но ползет сестрица упорно, словно вот-вот да причислится к лику святых. Боли у козла да у волка, ослицы, – но её отпусти. Смеюсь. Наблюдаю за мучеником, но сам уж измучен – служить костылем.

Жара – 34 и 2 (тридцать четыре и два), обливаюсь потом и жидкостью красной. Интересно, что лучше? Быть «Человеком и пароходом», или проводником прямо в Рай? Солнце в зените – жар в груди распаляет. И вдруг на клык мне роняет сестрица каплю красного тельца.

Вспоминая слова колдуна, содрогаюсь. Роняю на землю сестру, изрыгаю в дерн яства утренние. В пасть сую зверобой… С мольбою смотрю на лапы. Раз – две – три минуты… На руки кожаные с облегчением выдыхаю: «Фу, пронесло!».

Солнце склоняется за горизонт. Гору, прозванную в честь него, – почтили двое. Спускаемся, нет, вернее, ползем и видим рой… змеиный. На пороге утеса зеленого оставляю Надежду. И к ним трусцою – расчистить путь. Как Рыжий Всевидящий, в позе тигра затаившегося – подкрадываюсь, прыгаю. Ба! То не рой, а корни окаменелые. Поднимаю взгляд – женский лик. Будто древний. Предстаю перед ним, не смея дышать. Вливаюсь в незримую бездну… Еще чуть-чуть – Имя услышу. Вот первая буква «К». Пульс нитевидный… стягивается в невозможное, мной невиданное доселе, абсолютное чувство…

– Джей, ты жив? – сестрица кричит.

Шерсть вздыбается на спине. Вместе с ней испаряется истина. На утес – взрыкиваю. Возвращаюсь к Надежде.

У подножия горы Солнца Красного задается вопросом она:

– Правда ль, Джей, говорят, что Лилит была первой женщиной? С Адамом да наравне? Но, потребовав равноправия у Создателя, была анафеме предана. Демонизирована.

Я поперхнулся печеньем с изюмом, что символ любви40