Несгибаемый. Враг почти не виден

Ну и сон. Спать приходилось на голых досках, укрываясь тюремной шинелькой. И это при отсутствии отопления. Конечно, минусовой температурой в карцере и не пахло, но и комнатной ее не назвать. И как только не заболел.

Впрочем, его все одно каждый день навещал тюремный доктор. Обрабатывал рану и менял повязку. А так, в общем и целом, ничего страшного. Прилетело Петру вскользь, и рана была неопасной. По сути, царапина. Повезло, чего уж там. До него дошли слухи, что у усача удар был поставлен хорошо и на тот свет он спровадил многих.

Из карцера его забирал другой надзиратель. Этот относился к Петру более благосклонно. Не за красивые глазки, разумеется. Но и в пределах дозволенного. Правда, он также понятия не имел, отчего его сменщик так окрысился на Пастухова. Петр уже забрасывал удочку, но безуспешно.

После одиночного заточения его сразу же повели в душевую. Угу. Имелась тут таковая. Прогресс, йолки. Пастухов испытал настоящее блаженство, оказавшись под горячими струями воды. Он бы вообще не выходил из душа с часок-другой. Но на помывку выделялось только десять минут. Благосклонность благосклонностью, но, как уже говорилось, в пределах дозволенного, и надзиратель не собирался заступать за некую черту.

Когда вышел в раздевалку, его вещи уже лежали стопочкой на лавке, а рядом стояли сапоги. Все чистое и выглаженное. Хорошо все же иметь нормальные отношения с каптенармусом. Впрочем, тут ничего сложного. Были бы деньги. А деньги у Петра водились. Ну и опять же нормальные отношения — в определенных пределах.

— Виктор Семенович, а что там слышно об этой кодле? — одеваясь, поинтересовался Петр.

— Им впаяли на полную катушку. Так что в карцере они проведут еще десять дней. Ты к тому времени уж уедешь. Если напишешь отказ от апелляции. Послезавтра партию ссыльнопоселенцев отправляют, можешь поспеть к ним.

— Угу. Если меня до того Василий не приласкает. И чего только взъелся? Я ведь его никогда раньше не видел. Или покойный Сундук и ему дружком был?

— Про Сундука не скажу. А вот тот, которого ты приласкал…

— Да не убивал я его, — в сердцах перебил надзирателя Петр.

— Угу. Ну так вот. Он вроде как у Василия был взводным и жизнь ему спас.

— Серьезно? — не на шутку удивился Петр.

— После вашей драки разбор был. Драки-то среди заключенных — дело обычное, но за оплошность с надзирателей спрос серьезный. Начальник хорошенько поприжал Василия. Правда, решил сор из избы не выносить. Сам наказал. — Надзиратель внимательно посмотрел на Петра.

— Что, Виктор Семенович, думаешь кляузничать стану? Хм. Ну, где-то я его понять могу. За боевого товарища посчитаться хотел. Но лучше бы ему больше не пытаться.

— Его в другое крыло перевели.

— Оно и к лучшему, — надевая сапог, удовлетворенно кивнул Петр.

— А урки? Этим тоже спустишь? — не удержался от вопроса надзиратель.

— А вот с этими все гораздо проще. Куда проще. Ну что, куда меня теперь? — поднимаясь с лавки, подытожил разговор Петр.

— В допросную. Там тебя адвокат дожидается. Давай на выход. К стене.

Угу. Нет, понятно, что Петр ему и приплачивает, и отношения у них вроде как вполне нормальные сложились. Но служба есть служба, и порядок конвоирования арестантов по тюремным галереям определен инструкциями.

— Здравствуйте, Петр Викторович, — поднялся ему навстречу адвокат, едва Пастухов вошел в допросную комнату.

— Здравствуйте, Аркадий Петрович. Приветствую тебя, Игнат Пантелеевич. — Едва обменявшись рукопожатиями с адвокатом, Петр протянул руку купцу.

— Кхм. Здравствуй, Петр. Я это…

— Что, опять будешь извиняться? Брось. Чего поминать, коли ничего не изменить. Да и не виноват ты в том, что случилось. Виноватых мы еще найдем. Но попозже. А сейчас у меня к тебе другое дело. И если судить по тому, что ты приехал, ты вовсе даже и не против.

— Кто же в здравом уме-то откажется, — пожал плечами Завьялов.

— Условия знаешь?

— Половина от чистой прибыли, — подтвердил купец.

— Все верно. Интерес Аркадия Петровича пока полностью на тебе, а там посчитаемся.

— Как скажешь.

— Ну-с, Аркадий Петрович, где подписать?

— Пожалуйте. Все подготовлено в лучшем виде. И вот тут тоже. Это отказ от апелляции. Написано завтрашним числом, чтобы никто не мог оспорить право сделки. Мне известно, что партию ссыльнопоселенцев отправляют послезавтра. Так что надолго вы тут не задержитесь.

— И это радует. Признаться, я уже устал торчать в камере.

— В отношении надзирателя, совершившего оплошность, какие-либо действия предпринимать будете?

— Нет, Аркадий Петрович. Василия трогать не надо.

— Но…

— Я сказал — нет. Этот вопрос закрыт. А вот что касается убийцы Ростоцкого… Ну что вы так на меня смотрите? Сколько раз повторять — не убивал я его. Не у-би-вал, — раздельно произнес, как припечатал, Петр. — Игнат Пантелеевич, все-то у нас на потом, но так уж сложилось. Передайте, пожалуйста, Аркадию Петровичу тысячу рублей. Надеюсь, этого достаточно, чтобы учинить розыск убийцы? — Петр вновь перевел взгляд на адвоката.

— Вы имеете в виду наем частного сыщика? — уточнил тот.

— Ну не сами же вы будете искать преступника. На вас только контроль.