Несекретные материалы

Правильно поняв намек, я подала консьержке сто рублей. Та моментально спрятала бумажку и заявила:

– Не ругайте девку, благородное дело делает!

– Да где ж она трудится?

– В обществе инвалидов. Ухаживает за безногими, безрукими, иногда даже домой ей их привозят. Знаете, Ниночка объясняла так – вызывают человека в Москву на операцию, а жить негде и сопроводить некому. Родственники ей платят, и Нинуля встречает больного, отвозит в больницу, ухаживает за ним… Очень, очень благородный труд и оплачивается хорошо. Тут у нее неделю назад машина сломалась, а надо забирать женщину, попросила Юрку – дворника, так дала мужику полтыщи. Он на радостях потом три дня пил.

Провожаемая бесконечной старушечьей болтовней, я вышла во двор и пошла искать дворника. В голове бились мысли. Если Ниночка официально работает патронажной сестрой, то денег у нее просто не может быть. Получают медицинские работники копейки. Значит, занимается частным бизнесом, многие родственники готовы платить, чтобы самим не возиться с больными, тем более если нужно перевозить их из одного города в другой. Но неужели за это дают такие бешеные деньги, что можно снимать квартиру в престижном районе, великолепно одеваться и считать сто долларов копейками?

Дворник отыскался за небольшой дверкой с надписью «мусоросборник». Мужик стоял возле груды объедков и грустно рассматривал пустую бутылку из-под виски «Белая лошадь». Увидев меня, пьяница хмыкнул и проникновенно сообщил:

– Видала, чего за воротник льют?! Хоть бы раз недопитую вышвырнули, попробовать охота.

– Вам не понравится, – утешила я его.

– Откуда знаешь? – обиделся Юра. – Может, и полюбил бы виску, да средств нет на такие выпивоны…

Я усмехнулась. Году примерно в восемьдесят седьмом, в самый разгар неравной борьбы Михаила Сергеевича Горбачева с алкоголем, зашла в продмаг на улице Кирова. Девственно пустые прилавки и невесть откуда взявшаяся бутылка ликера «Бенедиктин» ядовито-зеленого, абсолютно не пищевого цвета. Такое страшно ко рту поднести, но двое работяг глядели на «Бенедиктин» с вожделением. Пересчитав имеющуюся наличность, купили ликер и, не долго думая, скрутили в уголке бутылочке голову. Один опасливо понюхал и спросил:

– Как думаешь, пить можно?

Второй, более бойкий и решительный, резюмировал:

– Выпить можно все, что течет, – сунул приятелю емкость, – ну, давай, начинай.

Первый осторожно глотнул и прислушался, как жидкость сползает по пищеводу.

– Ну, – поторопил другой, – рассказывай, как?

– Ничего, – пробормотал, переводя дух, мужик, – склизко очень.

По-моему, лучше о «Бенедиктине» и не сказать.

Дворник элегически глянул на меня.

– Надо чего? Ложки в мусоропровод побросала? Хотя вроде не из наших!

– Нет, поговорить хочу.

– И о чем балакать станем? – оживился Юрка.

– Нину из восемьдесят третьей заешь?

– А как же! Самостоятельная девица, красивая и при деньгах.

– Что за женщину подвозил ей?

Дворник задумчиво почесал нос грязным ногтем и шмурыгнул.

– Жизнь дорогая пошла, страсть! А зарплата – слезы, только на хлеб.

Я достала кошелек и многозначительно повертела его в руках. Юра оживился.

– Могу такого про Нинку рассказать! Столько такого!

– Ну да? – изобразила я удивление. – Небось врешь?

– Кто, я? – пришел в негодование дворник. – Да я про всех все знаю – мне мусор рассказывает.

– Участковый? – не поняла я.

– Да нет, мусор из квартиры, – пояснил дворник. – Вот гляди, – и он ткнул пальцем в сторону ароматной кучи. – Три коробки из-под «Зефира в шоколаде», значит, Соловьевой из восемьдесят первой пенсию заплатили; пакеты из гипермаркета «Рамстор» семьдесят девятая выбросила, гостей ждут; пять бутылок явно Сережка кинул, родители уехали, вот он и гуляет. Анелия Поликарпова из семьдесят восьмой замуж недавно выходила. Платье белое, фата… Бабки на скамейках чуть от умиления не скончались – ну и невеста, сплошная невинность, не то что теперешние – не пьет, не курит и жениху до росписи не давала, все под ручку ходили. Старушки причмокивают, а я правду знаю. Будущему мужу точно не отдавалась, только кто, скажите, в мусорник прикольные презервативы бросал, ну те, в виде зайчиков и собачек? В стояке, где квартира Поликарповой, кроме нее, одни божьи одуванчики – кому восемьдесят, кому семьдесят пять… Навряд ли они такими мульками пользуются.

– А Нина?

– Небось задохнулась тут? – неожиданно проявил чуткость дворник. – Пошли к верблюду, там и побалакаем.

Мы пересекли небольшую площадь и подошли к ресторанчику с надписью «Camel». Внутри приятно пахло мясом и кофе. Юра устроился за столиком и крикнул:

– Люська, неси курицу-гриль.

Очевидно, его тут хорошо знали, потому что высунувшаяся женщина строго спросила:

– Деньги есть?

– Дама заплатит, – пояснил Юрка.

Я кивнула головой и полезла за кошельком. Люська замахала руками:

– Что вы, порядочного клиента сразу видно, а у Юрки проверить сперва надо. Сколько раз жрал, а потом убегал. Пользуется, что мы с его женой подруги. Только денег ему не давайте: запойный он.

– Иди себе на кухню, – обозлился Юра и повернулся ко мне, – платишь за обед и гони двести рублей.

– А есть за что?

– Есть!