Несчастные девочки попадают в Рай

За завтраком, оттягивая рукава водолазки, я старательно прятала красные пятна, которыми покрылись мои руки. Было глупо надеяться, что выходка Рыбина пройдет бесследно. Ненавистная аллергия не заставила себя долго ждать. Но больше всего меня нервировал тот факт, что образовавшиеся ожоги жутко чесались.

— Как тебе? — поинтересовался дедушка, глядя на гору нетронутых сырников. — Не вкусно?

Ох, я успела выучить этот укорительный взгляд. Очевидно, дедушка Федор не отстанет, пока я не разделаюсь с завтраком. Иногда мне казалось, что его армейские законы доведут меня до ожирения. Ну, или до булимии.

Неохотно затолкав жирный сырник в рот, я демонстративно улыбнулась, изобразив неимоверное наслаждение, и это вполне устроило дедушку.

— Письмо! Письмо! — пронзительный крик Паши был противнее, чем скрип засохшего фломастера по бумаге. — Дед, тебе письмо пришло!

— А ну-ка, — Федор нахмурил морщинистый лоб и сощурился.

Раззявив рот, Пашка повис на его плече, словно надеялся, что получил повестку в волшебную страну «Оз.». Пользуясь моментом, я выплюнула завтрак в ладонь и незаметно скормила его Каштанке.

— Мой братец пишет. Аркашка, — с трепетом пояснил дед. — Батюшки! В жизни не видел столько ошибок на одном листе. «Фыалетавые обои»?! Вот дурень! Мозги у него фы-але-то-вые!

Я редко слышала о младшем брате дедушки, но я о нем слышала. Жил он в Сибири, был холост, занимался строительством домов, постоянно передавал нам «привет» и звал в гости. Федор очень часто заводил неприятные мне разговоры по типу «Вот если я помру…», и всегда они заканчивались одной фразой: «Поедите к Аркашке. С ним не пропадете». И пусть мы в глаза не видели его братца, слышали о нем только хорошее.

— Ладно, на рыбалке прочту, — сунув письмо в карман рубашки, дедушка принялся убирать со стола. — Буду вечером. Златка, протрешь полы? А то, как будто в сарае живем. Ей богу.

Я кивнула в ответ, прикинувшись, что у меня был выбор.

— А я вон че умею, — схватив хозяйственный веник, Пашка принялся елозить рукой по прутикам. — Задеру я Ленке голые коленки и собаку «Нохчей» назову, — напевал он.

— Ох, ты ж блин! — возрадовался дедушка. — Это где ж ты такую песню услышал?

— Сашка Соколов научил, — услышав это имя, я моментально проснулась. — А еще, он мне аккорды дал потрогать.

Дедушка вскинул седыми бровями.

— Да ну? И как на ощупь?

— Батые! — искренне восторгался малец. — Саня сказал, что совсем скоро, я смогу играть переборами!

— Это хорошо, потому что на приборах ты уже научился, — дедушка состроил хмурое лицо. — Учти, если вздумаешь побренчать на моих инструментах, будешь хромать на обе ноги.

Поджав губы, Пашка тяжело вздохнул.

— Заметано.

Опустив голову, я попыталась скрыть свое расстройство. Мне стало обидно, что Соколов старший слишком часто возился с моим братцем, зато старательно избегал меня. Да что я сделала ему? Иногда мне казалось, что он на дух меня не переносит, а о причине его такой отрешенности оставалось только догадываться.

Дед ушел на рыбалку. Пашка болтался во дворе. Только лишь Каштанка не давала мне проходу и постоянно маячила под ногами. Пушистый хвост собаки был уклеен репейником, а с длиннющего языка капали слюни.

— Пашка, позови Каштанку! Она мешается! — крикнула я, но собака и сама все поняла. Выбежав на улицу, она окатила лаем проезжающий грузовик. Мне не хотелось лишать ее свободы и садить на цепь, но мерзкий Рыбин так и жаждет этого. Каштанка была единственной, кто вызывал страх в его глазах. Однако, так я хотя бы знала, что у него есть слабые места.

Собрав волосы в ненавистную косу, я принялась драить полы и даже разрешила себе немного подумать о Саше. Впрочем, я не переставала этого делать. Даже во снах. Но эти мысли были такими проедающими, такими кислыми, что порой становилось дурно.

Я не могла понять Соколова. Почему он так остро реагировал на мое присутствие? Он строил, между нами, стену, словно я была его злейшим врагом. Избегал меня. Порой хамил. Прошел целый месяц после его переезда, а кроме «Чего уставилась?» и «Чего тебе?», я так ничего и не услышала. Несправедливо.

Я со психом закинула тряпку в железную ванну и уставилась на грязную воду.

Соколов, Соколов, ты такой же тяжелый, как эта ванна и такой же мутный, как эта вода.

Примитивная идея поселилась в не менее примитивной голове. Глупость, конечно, но я решила попробовать.

Выбежав на улицу, я прилипла к забору. К моему счастью, Саша сидел на крыльце, он заботливо держал свой черный инструмент и плавно перебирал пальцами по струнам.

— Саша, — тихонько позвала я. — Сашка.

Парень прекратил игру и поднял глаза.

Подобно острому ножу ледяной взгляд впился в разгоряченное сердце, но не думал таять.

«Чего тебе?» — вот, что говорил его взгляд.

— Ты не мог бы мне помочь? У меня полная ванна грязной воды. Сама я не донесу, а воду вылить нужно.

Саша выдержал паузу, словно задумался.