Несчастья бывшего парня (ЛП)

— Я признаю это. Но моя мать тоже не в лагере правды и добродетели, я обещаю. Единственная причина, по которой она хотела рассказать тебе, была в том, что надеялась, что это разлучит нас. Если бы не это, если бы она одобрила тебя как невестку, ей было бы наплевать на то, чтобы быть честной с тобой. Она бы улыбнулась на свадьбе и попыталась быть твоей лучшей гребаной подружкой, чтобы манипулировать и контролировать тебя. Не обманывайся ее милым личиком и невинным поступком.

— Все, что она говорила, было очень разумно, Уэст. Я…

— Конечно, так оно и было. Она думала о том, что хотела сказать, прежде чем приехать, и я могу почти гарантировать, что это было отрепетировано. Моя мать может казаться спокойной и благовоспитанной. Она даже может проявить доброту и поддержку, когда действительно мотивирована. Но она похожа на змею. Она сбрасывает свою "дружелюбную" кожу и превращается в скользкую гадюку, когда речь заходит о деньгах и власти.

Эрин задумчиво смотрит в сторону.

— Я не знаю, что и думать. Я не хотела верить ни единому ее слову… но на все мои возражения она…

— Было совершенно логичное объяснение, почему она права, а я — мудак. Милая, она просто пытается снова встать между нами. Пожалуйста, не позволяй ей.

— Мне нужно подумать сегодня. В одиночестве.

Это последнее, что нужно Эрин.

— Я дал тебе время побыть одной, а ты только еще больше запуталась и расстроилась.

Наконец, я беру ее на руки. Она напряжена… но она позволяет мне прижиматься к ее телу.

— Почему ты просто не поговорила со мной?

— Потому что я хочу верить всему, что ты говоришь, и думала, что если бы наблюдала за тобой и заметила, действительно обращала внимание на твои действия, то правда стала бы ясной.

— И этого нет. Поскольку голосование завтра, на этой неделе я провел много часов в офисе. Это еще больше напрягает тебя, потому что свадьба через тридцать шесть часов, что не оставляет тебе времени, чтобы решить, что делать. Не зная, произнесешь ли ты клятвы в субботу или соберешь свои вещи и уедешь, ты разрываешься на части, верно?

— Что-то вроде того.

— Подожди здесь.

Я целую ее в лоб, затем возвращаюсь через нашу спальню и распахиваю дверь.

Все собрались в нескольких футах от нас, как будто ждут, когда мы выйдем. При моем внезапном появлении низкие тона их разговора немедленно умолкают.

— Кому-нибудь еще что-нибудь нужно сегодня? — спрашиваю я их.

Никто не произносит ни слова.

— Слушайте, угощайтесь тем, что есть в холодильнике. Если хотите что-то существенное, внизу есть отличный ресторан. Меню лежит в первом ящике на кухне. Запишите это на мой счет. В баре есть выпивка, пульт от телевизора лежит на кофейном столике, а в шкафу в комнате Эхо есть одеяла и подушки. Я буду с Эрин, и мы будем благодарны за уединение.

Элла делает шаг вперед.

— Но моя сестра…

— Сейчас она моя. Спокойной ночи.

Я закрыл дверь.

Это делает меня ужасным хозяином, но восстановление моих отношений с Эрин намного важнее, чем быть вежливым.

Когда я оборачиваюсь, Эрин стоит у меня за спиной, обхватив себя руками. Боже, я не могу видеть ее такой. Она никогда не выглядела такой измученной, разбитой.

К черту все. Я не позволю матери снова победить.

Внезапно мне становится все равно, что я не ел уже семь часов, и мне очень хочется принять горячий душ. Я хочу, чтобы Эрин была счастлива гораздо больше. Мой собственный комфорт может подождать.

— Иди сюда, милая. Позволь обнять тебя.

Она приближается — медленно, мелкими шажками, нервно сглатывая.

— Я не причиню тебе вреда, — заверяю я ее.

— Может, ты этого и не хочешь.

Она моргает, глядя на меня, и я вижу беспокойство и напряженную надежду на ее лице.

Боже, ей так трудно поверить, что люди не будут гадить на нее. Я мог винить ее отсутствующих родителей — и я отчасти это делаю — но должен винить и себя тоже. Она рискнула и поверила в меня три года назад. И я смыл все ее доверие прочь. Теперь моя проницательная мать использует мою глупость и скептицизм Эрин, чтобы разлучить нас.

Я обхватываю ладонями лицо моей будущей невесты.

— Не причиню. Никогда. Я буду здесь, буду твоим и буду верным. Я обещаю.

Когда я рискую поцеловать ее, она не уклоняется. Скольжение моих губ по ее губам превращается в другое. Потом еще одно. И еще.

Ее тихое хныканье говорит мне, что она шатается, стоя на краю пропасти капитуляции. Я крепче прижимаю ее к себе и шепчу:

— Я люблю тебя, милая. Сильно.

Наконец, Эрин тает и обнимает меня. Слезы текут, когда я медленно укладываю ее, снимаю с нее одежду и уверяю ее своими словами и своим телом, что для меня нет другой женщины, и я никогда больше не позволю никому встать между нами.

Когда я заканчиваю заниматься любовью с Эрин, она прижимается ко мне и всхлипывает, молча показывая, как она смущена и как раскаивается. Я целую ее, снова успокаиваю. Надеюсь, завтра она проснется с твердым намерением, даже счастливым, выйти за меня замуж в субботу. Но я беспокоюсь, что она все еще может быть насторожена, что мы рискуем зайти в тупик.

Я прижимаю ее к себе, пока она не засыпает, но сон ускользает от меня.