Несчастье на поводке

— Что я могу вам еще сказать, он настаивает, что испугался растерзанного тела, крови и кусков плоти.

Она испытывала к нему жалость, почти нежность. Забившись в кресло, он казался ей таким потерянным в ожидании хоть какой-нибудь зацепки, которую она ему даст. Она думала, может, попросить принести кофе, чтобы разговор принял более доверительный оборот. У нее это прекрасно получалось с такого рода мужчинами, он бы открылся ей слегка, и стал намного увереннее в себе. Она бы сказала ему, что каким бы запутанным ни было дело, не стоит его принимать так близко к сердцу, и что еще тяжелее, не стоит переносить рассматриваемое в суде на собственную жизнь. Таких Джеффов он увидит еще столько, сколько она уже видала. Быть кофе или не быть? Она размышляла. А если он увидит в таком повороте больше, чем она имеет в виду. А что если после кофе он станет не то, чтобы более уязвимым, но — не исключено — слабаком и слюнтяем.

Когда они представлялись друг другу, он сразу отметил, что его мать — армянка. «Моя тоже», — улыбнулась она. «Я знаю», — сказал он, намекая на что-то общее между ними. И добавил, глядя на ее глазами вымокшей собаки: «Я молод и наивен», хотел подчеркнуть свое преимущество. Ее реакция последовала незамедлительно: «Ну, не так уж и молод, и вряд ли наивен». Он попытался парировать: «Не совсем молод, вы правы». Она решила не давать спуску.

— Так что там у вас с сериалами… и сантиментами по отношению к другим… Он — дикий зверь…

Адвокат прервал ее, как будто уже перешел к прениям:

— Дикий зверь, который никогда бы не напал, если бы его не спровоцировали.

Она решила, кофе отменяется.

23

— Решение окончательно бросить Лили и переехать к Кэти вы приняли в тот же день?

Джефф кивнул. Но он собирался уходить от нее постепенно, каждый день понемногу приучать к его отсутствию. Он помнит, как тогда, после затяжной бессонницы, прерываемой громким сопением Лили, уверенность в том, что здесь он больше не может оставаться, овладела им. Срочно. Он открыл дверь фургона. Свобода! Он отвязал по привычке пса, который завыл от счастья. Здесь его больше ничто и никто не держало, кроме собаки, и уж никак не толстая женщина в кровати, толстая и бездетная, которая пахала, как мужик. Ему не терпелось уйти, и вот он уже ждет, пока проснется Кэти.

Когда он вошел в дом, она уже была на кухне и кормила с бутылочки ребенка, она всегда какая-то напряженная и натянутая, но странно, что он напугал ее, она чуть стул не обернула. Она стояла, упершись ногой в стул, и покачивалась. Ребенок уже поел, и поэтому играл с бутылочкой, то отвлекаясь от соски, то снова хватая ее ртом. Кэти вовсе не злилась, что он не доел, а играла вместе с ним, дразня его соской. На дне кастрюли оставалось немного каши, которая, остывая, сморщилась.

— Ты привел собаку, — заметила она.

— Да, он будет охранять дом.

Собака была нужна, чтобы охранять вход от Тони. Он не сказал, что привел собаку, потому что дорожил ей больше всего. Собакой и старой машиной, предназначавшейся для Оливье. На дне бутылочки ничего не осталось. Раздался характерный звук, когда втягиваешь в себя воздух. «Ага», — сказала Кэти, ставя бутылочку на стол, не понятно, к чему относилось это «Ага» — к ребенку, который, наконец, все съел, или к Джеффу, который пытался всеми способами помешать Тони проникнуть в дом. Она смотрела на пса. Что-то не клеилось между головой и телом. Дело в пропорциях. Слишком короткий, слишком длинный, кривой.

— Собаки не достаточно, — сказала она.

Конечно, — подтвердил Джефф. Но это не единственный метод. Он служил в жандармерии, и более того, в десантно-диверсионной группе и спецслужбах. Он запасся всеми методиками защиты и атаки, виртуозно владел оружием, имел уникальный опыт охраны людей. Он сказал Кэти, что у него есть нужные люди, и что они все — члены мировой сети, которые постоянно обмениваются информацией и подставят плечо в трудный момент.

— Понимаешь, существует официальная полиция, а еще есть мы. Полиция работает по своему, а у нас есть разрешение № 4-40 — действовать без промедлений, не дожидаясь приказа, где угодно и когда угодно. Полиция нам всегда предоставит алиби. И я раньше тебе не говорил об этом, но свалка — это прикрытие. Мне поручено проследить за каналами незаконного сбыта краденых машин, это связано с террористической сетью в Северной Африке. Так что твоим Тони я займусь, я посажу ему на хвост моих ребят: 1) Наблюдение за каждым его шагом, каждым движением, прослушка и слежка. 2) Если он приблизится к тебе или мальчишкам, он уже не сможет тебя обидеть.

Судья спросила у Кэти, не насторожило ли ее выражение: «Уже не сможет ее обидеть», не оценила ли она его размах, не означает ли это, что та согласилась, чтобы Джефф начал действовать, что она толкнула его на это…