Несчастье на поводке

Лили принесла подруге радостную весть: ребенок был хорошенький и уже был похож на своего брата Оливье. Будучи чужой в этой истории, она стала связующим звеном между грудничком и его матерью, определив ему место в семье. Упомянув очаровательного пятнадцатилетнего юношу Оливье, она открыла для хилого недоношенного малыша дорогу в будущее.

— Как назвали?

— Камиль-Анжело. Красиво, правда? — спросила у нее мать Кэти, чтобы заручиться ее поддержкой.

8

Воспоминания Кэти о подруге начинаются с первого дня, как они пришли в школу. Лили была широколицей, бледной с черными распущенными волосами и челкой — полная луна или персонаж из «Веселой азбуки». В отличие от своих собратьев по картинкам, Лили сбежала со страниц книжки, перешла школьный двор и заняла место в классе прямо напротив учительницы, как примерная девочка, которая всегда поможет. Она состояла из пары кружков и нескольких палочек, почти как примитивный человечек из книжки — это вселяло доверие.

Она была милой, послушной девочкой, которую учительница всегда ставила в пример и прикрепляла к самым проблемным детям для перевоспитания. Своеобразный метод приструнить быка во время корриды. Девочка использовала природное обаяние, любовь к разноцветным мелкам и тряпке, чтобы усмирить класс по-семейному, практически по-хозяйски.

Куда бы ни заводили Кэти ее воспоминания, Лили всегда была недалеко, но не надоедала, а вселяла оптимизм. В младшей школе и в старших классах. А в университете — исчезла, но никто этого не заметил. Потом вдруг вновь возникла в юротделе, пришла на практику в бухгалтерию, Кэти как раз тогда рожала сына Оливье. Ей казалось, что теперь они всегда будут вместе, потому что сама судьба их свела — они душевно общались, Лили была очень внимательна к ней и обожала Оливье. То, что окружающие обожают Оливье, так же как вся семья, и она сама, Кэти казалось вполне естественным. Она даже никогда не задумывалась, что Лили приходила к ее сыну, предлагала его перепеленать или погулять с ним, по каким-то своим личным причинам. Молодая мама с радостью доверяла лучшей подруге ребенка, как в детстве — куклу.

А потом Лили снова испарилась на три или даже четыре года, Кэти опять это никак не обеспокоило. Говорили, будто она нашла работу на Севере Франции. Где именно? Для местных жителей север — это все, что дальше Авиньона. Кэти никогда об этом не задумывалась. Все, что интересовало ее в то время, — это юротдел и дом, повседневная жизнь, которая настолько ограничивала и поглощала ее, что ей даже в голову не приходило, что может быть по-другому. Никому в голову не пришла мысль и о скитаниях Лили. Все были счастливы, а что Лили — нет, никто не мог себе представить, равно как и то, что обычная девочка со страниц азбуки жила вовсе не так, как в детской сказке. Лили возникла в родильном отделении такая же, как раньше: сделанная из кружков и палочек, все с той же заколкой в темных волосах и челкой, как у Жанны д’Арк. С той лишь разницей, что с ростом метр шестьдесят весила она восемьдесят семь килограммов.

— Когда вы выписались из роддома, вы часто виделись? — спросил адвокат.

— Только пока ребенок был в инкубаторе, потому что она хандрила, потому что еще не могла вернуться на работу и еще потому, что вечером, именно вечером дом был особенно пустым.

Кэти попала на автосвалку впервые. Она и подумать не могла раньше, что когда-нибудь окажется в подобном месте. Еще с дороги она заметила поселение цыган, которые осваивали свободные земли, а тут еще и свалка битых машин, посреди лысых холмов, на которых торчат два-три загибающихся дерева — назвать такое можно было только «забросом» «пустырем», и, словом, которое она долго не могла вспомнить, «разрухой». Потерянное для жизни место в конце песчаной тропы, железо вокруг, и собака, привязанная к шине от грузовика. Она не думала, как живет Лили в заброшенном фургоне посреди кладбища битых машин, она думала о себе. Как это было на нее не похоже, она искала поддержки и помощи у той, которая так жила, можно сказать, не по-человечески. Она сама жила не по-человечески, поэтому присутствие Лили ее вполне устраивало.

Но почему они оказались в такой яме, она спросила намного позже. Как женщина, с которой она провела все свое детство, могла жить на помойке?

— Я здесь всегда жила, — ответила Лили.

— И в детстве тоже?

— В детстве тоже.

— Прямо как в Израиле, — пояснил волосатый великан, ковыряясь в автомобильных обломках.

Он хотел рассказать ей о тамошнем режиме строгой экономии и засухе. Она же хотела, чтобы взорвалась бомба — и машины разбросало по всему полю.

— Сегодня вечером здесь будет жарко, — продолжил он. — Спустим собаку.

По ночам кладбище автомобилей особенно притягивало бомжей — тут всегда было, чем полакомиться. Он указал на ружье, которое стояло у стены — карабин, чтобы ходить на кабана, и целую коробку патронов, из которой взял жменю и подбрасывал в руке, будто проверял на вес.

— Здесь мы в безопасности, — сказала Лили, улыбнувшись.