Нерушимый-9

— Объявление в эстонском метро, — с прононсом, растягивая слова, проговорил я: — О-о-острожно… две-е-ери… за-а-акрываются. Сле-е-едующчая ста-а-анция… Вот она. У вас в Эстонии все так копаются? Неудивительно, что тебя в защиту поставили: скорость не та.

— Я латыш, — отчеканил он.

— Да какая разница, все карелы на одно лицо, — продолжил его доставать я.

И опять эта прямая напряженная спина. Круминьш медленно развернулся.

— Чего ты хочешь? Тебе мало того, что я потерял работу?

Я покивал, сделал скорбное лицо.

— Это конец, Марк. С твоей репутацией тебя разве что во вторую лигу возьмут. Как ты в нашей команде оказался, ума не приложу.

Прищурившись и двинув челюстью, он дернулся ко мне, но быстро взял себя в руки, и я его добил:

— А-абыдно, да?

— Чего. Тебе. Надо?

— Помочь хочу, — честно признался я.

Он запрокинул голову и расхохотался — зло и отчаянно.

— Правда? Помочь?

— Только что ты побыл в шкуре Сэма. Правда неприятно?

О, как он оскорбился!

— Сравнил тоже!

— Ты считаешь себя выше него, но он чувствует то же самое, что ты сейчас, потому что тоже человек. Ну да, не столь башковитый. Но это ты его спровоцировал, из-за тебя команда осталась без двух сильных игроков накануне важной игры, потому тебе и спасать ситуацию.

— Что я сделаю? — всплеснул руками он. — Он же шею мне свернет!

— Тут могла быть ваша благодарность, — сыронизировал я. — Иначе везли бы тебя в больничку.

Скрипнув зубами, он выдавил:

— Благодарю.

— Вернешь Сэма и останешься сам. А я тебе помогу. Только разговаривать с ним ты будешь не с таким выражением, как сейчас.

— Это с каким?

— Будто ты мне одолжение делаешь. Для начала мне нужно знать, согласен ли ты извиниться.

Круминьш задумался, сжал челюсти и кивнул. Я указал на зеркало.

— Стой и репетируй. А я попытаюсь убедить Сэма не пороть горячку.

Глава 3 Лучший из худших

На улице меня поджидал Микроб, и мы молча направились к стоянке — я к своему «Запорожцу» из прекрасного далека, он — к «Уралу», что вполне мог конкурировать с «Харлеем». Рина сегодня взяла отгул и уехала к матери, так что до завтрашнего вечера я был один.

С полминуты мы шли молча, наконец Микроб заговорил:

— Саныч Сэма хотел выпускать против «Спартака» — это ж очевидно! А теперь что? Раскатают в тонкий блин! — Он шумно выдохнул. — Выгнал бы прибалта, без него проще обойтись.

Я попытался объяснить позицию Димидко:

— Как ты не понимаешь. Сэм поставил тренера перед выбором: или он, ли я. Тренера, который главный. Это шантаж, Федор. А с шантажистами не договариваются. Ты бы что сделал?

— Выгнал бы прибалта.

— Ага. А потом кто-то пришел бы и сказал: «Клыков меня оскорбил. Или он, или я». Улавливаешь? Все поймут, что так можно, и будут ставить условия. К тому же игрой Сэма были недовольны все, в том числе ты.

— Ну а так нам теперь хана! — выпалил Микроб, остановился возле мотоцикла, воровато огляделся и продолжил шепотом: — Ну я… сделаю то, что могу. Ты тоже… Но со «Спартаком» этого может не хватить! С «Даугавой» хватило бы, а так… Надо поговорить с Сэмом. Вдруг получится его убедить.

— Это я и собираюсь сделать.

— А можно с тобой? Вообще бы всей командой его попросить…

— Уговаривать его в первую очередь должен Марк, и он вроде бы согласен.

Микроб усмехнулся:

— А он сможет? Ну, сможет нормально извиниться, чтобы не усугубить?

— Я провел с ним беседу. Со мной к Сэму — лучше не надо, уж очень дело деликатное.

— Ну ладно. — Микроб оседлал мотоцикл и прежде, чем надеть шлем, сказал: — Удачи.

К дому, где мы жили раньше, а теперь там обитал Сэм, можно было дойти и пешком, но я поехал на машине. Хотелось побыстрее все решить. Поднялся в квартиру, испытывая легкую ностальгию. Вспомнил, как радовался, что появился хоть такой угол. Следом пришли воспоминания о первых наших победах, первой статье в газете о нас, первом интервью и посещении «Че», когда к нам относились еще настороженно.

Промелькнуло и исчезло воспоминание о Лизе, не пробудив ни теплоты, ни обиды. Ничего. И хорошо.

Я нажал на кнопку звонка, что было непривычно, ведь раньше всегда открывал эту дверь ключом. Проскользнула мысль, что Сэм не откроет, но щелкнул замок, и распахнулась дверь.

— Не, брат, я не вернусь, — ответил он с порога.

Я молча прошел в квартиру, поглядывая по сторонам.

— Мы раньше жили тут всей толпой. Там, — я кивнул на дверь, — жили мы с Клыковым. Когда команда собралась практически с нуля, хату выделили от завода. Почти пустая была, вот тут вместо дивана — лежали просто матрасы. Мужики прямо под нами жили. Саныч так решил, боялся, что мы, молодняк, будем водить хороводы.

Сэм зыркнул исподлобья, а я продолжил:

— Тебе ж рассказывал историю команды?

— Что предыдущий тренер «Титана» был… — Он выругался. — Да, говорили.

— Как-то мы чуть с болелами не подрались… А теперь видишь как.

— Так чего ты пришел? — спросил Сэм.

— Просить тебя провести одну игру со «Спартаком». Без тебя реально никак. Со мной парни хотели идти, но я решил один. Будем тебе очень благодарны. А Круминьша Саныч на скамейку посадит.

Сэм прищурился, глаза его блеснули гневом.