Нерушимый-9

Правда, мне показалось, а может, и не показалось, что вокруг защитников противника не было. Там же Самат прикрыл товарища корпусом, как прикрывают мяч, пихаясь и толкаясь. Но Рябов лежал, за ступню держался. Судья указывал на пенальти…

Пенальти⁈

Так это он в нашу пользу, что ли, свистит? Их там натянули на кукан, и теперь они будут нам подмахивать?

Рябов что-то сказал пробегающему мимо арбитру. Тот очень красноречиво постучал по карману с карточками и четко указал: да, пенальти.

Сэм с Антоном перекинулись парой слов и остались недовольными. Потому что совсем недавно нашу команду так же душили, а теперь, видимо, переключились на них. И вот теперь не мы — торпедовцы злые и набыченные, их болелы поливают проклятьями нас и судью, нападающий руками машет, к арбитру рвется, но его держат. Тишков ходит туда-сюда по бровке, потирает подбородок.

Выходит, несправедливость никуда не делась, просто поймала в прицел кого-то другого? И ни разу не радостно, что нам помогают. Ну не таким же способом!

Рябов поставил мяч на точку и оглянулся на команду, пожимая плечами. Мол, никто не желает? Никто не желал.

Разбег. Удар.

Мощный удар мимо ворот. Очень сильно мимо ворот. Даже не близко к воротам.

И опять свисток. Ну, что еще нарушено?

А ничего. Перерыв.

Шли мы, как в воду опущенные, стыдно было на противника посмотреть. А как динамовцев вспоминаю, так тем не стыдно было. Или они не замечали, что судья против нас свистел? Ну, мы же сейчас заметили!

В раздевалке в полной тишине Димидко сказал только:

— Рябов?

— Сан Саныч! Я сам наступил на мяч! — Он вскинул голову, готовый отражать нападки. — Сам! Там никого не было! Скажи, Сэм!

Самат угукнул. Микроб напрягся, чтобы защищать не Антона даже, а саму справедливость. Но Сан Саныч, прожевав и проглотив несколько слов, просто махнул рукой — черт с вами!

— Зря, — качнул головой Жека, Марк и Игнат кивнули, и тут Микроб не выдержал:

— Вот скажите, вы слепые или гниды?

— Гы, слепые гниды, — заулыбался Сэм.

Микроб продолжил:

— Судья же душит «Торпедо» — не видно, что ли? Нас же, как гнид, полоскать болелы будут, как тогда на «Динамо» дерьмо лили. Оно нам надо? Мы и так выиграем, без этого всего!

Все закивали, а Димидко заменил нападающих. Мол, ругать не ругаю, но дайте поиграть и другим.

И вот мы снова выходим, и снова «Торпедо» прессует. А у нас впереди теперь не две версты коломенские, а юркие Ведьмак с Цыбой — скорость и техника! И Микроб поднялся вверх, и стало трое там. И край наш правый, Бурак, поднялся в полузащиту…

То есть стали мы играть в трех защитников. В чистых трех защитников.

Вот казалось бы: в тот раз пятерых наших задавили, а тут — трое! Должно стать легче москвичам? А нет. Лучшая защита — нападение.

Как понеслись! Как пошли вдруг пасы в касание! Как начались стеночки и забегания! И удары, конечно.

Теперь уже торпедовский вратарь отбивался из последних сил. Теперь уже у них вся команда оказалась на своей половине поля.

А наши не стояли. Наши крутили и кружили. Мелко, но быстро. Верхом мяч не дошел? А вот теперь внизу, все внизу!

И как обычно бывает, если вдруг начинает «идти» игра, сразу и усталость исчезает, и огонь в глазах горит, и в обводку на троих…

Ну, Микробище! Ты Пеле, ты Марадона, но на троих — это перебор же! Нет? Прошел, хоть и без мяча? А за ним по пятам Ведьмак, и подхватил вроде бы уже потерянный мяч, и резко его — направо. А справа параллельным курсом, чуть отставая, — Цыба. И по этому мячу — щечкой. Технично, не сильно, но точно! Точно в противоход. Вратарь же на него смещался. А мяч пошел как раз навстречу ему и дальше, дальше, четко в верхний угол ворот.

А-а-а! Есть! 1:1!

И все. Совсем все. Как будто пропал весь запал и у них, и у нас. Пошла толкотня в центре поля под редкие свистки судьи. Пошли дальние не опасные удары — часто даже просто мимо ворот. Осторожничать стали и они, и мы.

И больше острых моментов не было.

Ну, убегал Микроб пару-тройку раз, но всегда возвращался от углового флажка, чуть язык на плечо не повесив.

Цыба с Ведьмаком, бывало, рвались… А потом опять — в центральный круг.

И под конец играли, как говорится, «без ворот».

Свисток на окончание игры приняли с облегчением.

К моему удивлению, на трибунах кто-то заорал:

— Рябов — герой!

Его крик подхватили и стали скандировать фамилию Антона, причем что наши, что торпедовцы — оценили его подвиг!

А дальше торпедовцы полным составом кинулись к коридору, ведущему в раздевалки. И каждый пожал руку Рябову, введя его в полный ступор.

Тишков же, довольный как слон, обнимался с Димидко и хвалил нашу команду.

А к вечеру на первых полосах газет был Антон Рябов — и самый техничный, и самый недооцененный, и вообще молодец!

Когда мы поехали домой, Рябов остался общаться с журналистами и жаловаться на судейский беспредел. Молодец, Антоха, мочи гадину!

Глава 12 Потери и обретения

Ничью мы отмечать не стали — повод не тот, да и игра получилась так себе, с душком. Причем арбитр хотел причинить нам добро, а подложил свинью, и получилось, что душок шел от нас.