Нерушимый 7

А Микроб схватил мяч и потащил его в центральный круг. Надо играть, надо еще забивать!

Все тоже активизировались. Теперь каждому хотелось не только эффектно покатать мяч, но и забить или хотя бы исполнить красивый пас под удар. Крымчане же позволяют? Вот и устроим.

И пошла рубка. Наши насели на ворота, били из всех положений — вратарь только успевал отбивать. А я стоял и посматривал издали. Расслабон. Хорошо.

Опорник с защитниками хорошо работали. Не стеснялись, если что, отправлять мяч мне хоть даже с той половины поля. Зато нет опасности у моих ворот. Нет даже попытки атаки.

В перерыве Сан Саныч напомнил, что один гол — это еще не выигрыш. Сколько таких игр видели, где выигрывали чуть не до последних минут, а там — бац-бац… И уже проигрыш. Нет, говорил Димидко, вы просто обязаны еще забить. И красиво забить, чтобы зрителей порадовать. Вы же помните, что играете — для них? Не потому что вы так вот любите играть, а потому что зрелище. Театр почти. Так что сделайте людям красивое и приятное.

Мы и пошли делать.

Начались кружева с перепасами. Раз пять-шесть минимум мяч стучал о бутсы наших игроков. Все так четко, геометрично. Вот — треугольники. А здесь в центре квадрат построили и погоняли в квадрате симферопольского нападающего.

Загляденье просто!

А когда ему, нападающему, пришли на помощь и образовался очередной коридор в защитных порядках — тут же пас туда. Погосян ворвался в штрафную площадь, обвел вратаря и покатил мяч вдоль линии ворот. А здоровяк наш Рябов четко отправил его в угол.

2:0!

Зрители на трибунах вскочили и запрыгали.

Отличненько выходит!

Народ аплодировал, кричал кричалки, веселился — ну отличное же зрелище! Я поглядывал на Лерку и на Микроба. Слава богу, ему было не до рассматривания зрителей.

И тут взрорвалась «Таврия».

Им терять уже нечего. Они и так проигрывают. Ну пропустят еще один-два. И что? А так — есть варианты.

Как они побежали! Как они начали прессинговать, кидаться на каждый мяч, а потом сразу — вперед. Вперед! Вперед!

Но тут я.

Пришлось поработать. Хорошо еще защита держала, не давала пройти противнику, поэтому удары были в основном издали, но — плотные и точные. И если крымчанам позволить вот так играть… Сколько там еще минут осталось? Ага… Если они еще двадцать минут будут давить — точно забьют. Нам нельзя отдавать инициативу. Вон и Димидко по бровке скакал, руками махал — он это понимал лучше всех. Гонял наших в атаку.

А я бросил мяч Микробу. Наигранная комбинация, привычная. Тем более что от него искры и напряжение — пусть побегает, пусть сам забьет.

И Микроб, четко приняв мяч, пробросил его себе между двух защитников и сам ввинтился между ними, переступая через ноги, проскочил на простор… Хорошо идет!

И ударил точно во вратаря, за голову схватился.

Эх, а мог бы стать героем матча!

Но еще не конец. Опять крымчане побежали вперед. Опять опорник четко между защитников мне отдал мяч, и снова я его отправил в полет на левый фланг. Ногой теперь, не рукой. Как раз на ход Микробу, который раскочегарился и маленьким паровозом пыхтел и носился, носился и пыхтел.

Есть! Принял! Пошел дальше. Хорошо пошел… И не вышло — уперся в защитников, пожадничал, не стал пасовать набегающим второй волной нашим.

Мяч выбили на нашу половину поля. А Игнат, что-то тоже понимая, опять его отправил Микробу.

И вот тут он сделал странное: остановился на своей бровке почти по центру поля. Взял мяч в руки.

— Рехнулся?! — заорал я и понял, когда Микроб повернулся к трибунам.

Он увидел Лерку. Размахнулся и с руки пульнул мяч. Питекантроп дернулся, но не успел выставить руки, и мяч припечатался к его физиономии. Четко так, звучно. Хрясь! Стадион смолк. Лера вскочила и заверещала, указывая на него пальцем:

— Убивают! Помогите!!!

Микроб, улыбаясь во все тридцать два зуба, показал ей средний палец. Оживились фотографы, забегали вдоль поля. Сенсация! Скандал! Кому-то пустили кровь! Да, кровища так и хлестала из разбитого носа леркиной нового дойного козлика.

Арбитр тут же вынул красную карточку, крайка нашего — с поля. Да Микроб и сам знал, что его ждет. С прямой спиной под свист трибун он ушел с поля. А у нас остался открытый фланг.

Последние пять минут мы бились в меньшинстве. Больше забить уже не пытались, но и себе забить не давали. То есть свой класс показывали. И четко выкидывали подальше любой мяч, прикатившийся к штрафной площади.

Секунда за секундой утекало время.

Вот и свисток.

Мы собрались в центре поля, поклонились, помахали руками болелам, благодаря их за поддержку. Большинство нам аплодировало, но некоторые свистели. Потому что нельзя обижать своих болельщиков.

Питекантроп спустился в проход, сел на ступеньку, запрокинув голову. Над ним колдовал наш врач, а вокруг квохтала Лерочка.

Погосян будто забыл, что обиделся на меня, толкнул в бок.

— А че с Микробом?

— Так смотри, — я кивнул на Леру. — Видишь?

Мика скривился.

— Вот же сучка! Федора теперь дисквалифицируют. Как бы весь круг без него не пришлось играть.