Нерушимый 6

А ведь и правда, что случилось в стране? Вынесли приговоры обвиняемым по «Делу тринадцати?» Так у меня еще суд завтра, я — пострадавший, свидетель обвинения.

Я залез в Комсеть. Новости пестрели заголовками:

«Вынесены приговоры предателям!»

«Враг под сердцем».

«Шесть секретарей обкомов дождались приговоров».

И ни одного спойлера! Придется читать. Я открыл первую попавшуюся статью «Комсомольской правды», пробежался глазами по тексту: «сотрудничество с иностранной разведкой, промышленный шпионаж, убийство трех и более лиц… Все обвиняемые приговариваются к расстрелу. Приговор будет приведен в силу 9 мая 2024 г. Подробности не разглашаются».

— Мика, Рома! — крикнул я.

Погосян с Клыковым вылезли из комнат, а также показался рыжий наш вратарь Семен Саенко, которого взяли как запасного, на случай если Васенцов травмируется.

— Че орешь? — спросил Погосян и зевнул.

— Шуйского и остальных заговорщиков расстреляют девятого мая, — сказал я.

— Все-таки расстреляют, — мрачно проговорил Клыков и снова исчез.

Мика проводил его взглядом, подошел ко мне и поделился:

— У его маман с Санычем шуры-муры! Клык бесится. Ревнует?

— А у тебя с Дариной как? — сменил тему я, чтобы не сплетничать при Саенко, которого не считал своим.

Мика махнул рукой и выдохнул:

— Да никак! Я ее — и в ресторан, и в кино, и на параплане летать… На параплан пошла, но сама заплатила. — Он приложил руку к груди и горячо заговорил: — А я люблю ее ну просто не могу. Столько уже… больше года! Точно ведь люблю.

— А по бабам с Колесом ходишь, — наябедничал из-за двери Клыков.

Погосян развел руками.

— Ну, хожу, потому что мне надо. Вот если бы Дарина ответила, всех баб забыл бы, мамой клянусь! Даже на самые большие сиськи не смотрел бы! Потому что второй такой больше нет. — Он принялся загибать пальцы: — Спортсменка! Комсомолка! Красавица! И умная — просто жуть!

Н-да, политически озабоченными парней точно не назовешь. Тут — событие вселенского масштаба, а они все о женщинах!

— Вот ты можешь на нее повлиять? — Он заискивающе заглянул в глаза.

Я усмехнулся, представив ситуацию.

— И что я ей скажу? Рина, люби Михаэля? Как ты себе это представляешь? Любовь — это иррациональное чувство, сердцу не прикажешь.

— А ты волочиться за ней перестань, — сказал из-за двери Клыков, — тогда она, может, осознает, что теряет.

— Ты вообще молчи, девственник-эксперт! — огрызнулся Погосян.

— Он, между прочим, дело говорит, — встал я на стороны Клыкова. — Как раньше гусары соблазняли дам? Каждый вечер в течение нескольких недель присылали розу в определенное время — у дамы вырабатывалась зависимость от приятного. А потом вдруг раз — и прекращали. И у дамы паника: а где? А что случилось? И все, она завоевана.

Погосян почесал в затылке, и на его лице отпечаталось: «А что, так можно было?» — и он удалился в задумчивости. Не удивлюсь, если возьмет совет на вооружение. А Клыков выглянул и спросил:

— Как думаешь, хоть «Целтниекс» мы обыграем? А то что-то не идет у нас.

— Пойдет еще и как! — сказал я то, что думал.

С двумя-то одаренными в команде! Жаль, Микроб «Лучшего в мире» включать не умеет. Завтра у меня суд, осталось дожить до субботы, и покажем всем! Уверен, в этот раз получится феерия!

Глава 3 Жизнь — не игра, ее жить приходится

— Легкой игры не ждите! — пугал нас Димидко на планерке. — Да, мы подняли мастерство, но и они на месте не сидели! У них обновился состав, половина игроков незнакомые. Не стоит недооценивать соперника!

— Да мы как бы и не… — попытался сказать Жека, но Сан Саныч его грубо перебил:

— Че ты такой расслабленный, а? Видел, где мы в турнирной таблице? На дне! Если сейчас проиграть, это будет гвоздь в крышку нашего гроба. Назад во вторую лигу захотели? Со всеми причитающимися понижениями в зэпэ? Так для это не обязательно проигрывать, скажите, я вас сам туда сплавлю! В какой-нибудь «Актюбинец»! Будете в степи пылить и кумыс пить, мать вашу!

Все молчали и слушали его. Если опять что-то не заладится, включу «Лучшего в мире вратаря» и вытяну. Но поначалу воздержусь, вдруг сами справимся? Тем более что у нас теперь есть в арсенале блинкующий Микроб.

Не знаю как у кого, у меня настроение было приподнятым в предвкушение грядущей помолвки. Алые паруса уже были готовы и ждали своего часа — капитан заверил, что все будет на высшем уровне, он безумно хотел посмотреть на девушку, ради которой я это все затеял. Кольца куплены. Суд состоялся, и я больше не понадоблюсь ни как свидетель, ни как потерпевший. Жизнь и свобода! Осталось до завтра дотерпеть. И даже мысли не проскальзывало, что Лиза откажется стать моей женой.

— Мужики, время! — гаркнул Димидко. — Все — в поле.

— Красивое слово — «Целтниекс», — сказал Колесо, направляясь к выходу.

— По-моему, звучит, как лекарство, — не согласился Микроб.

— А на самом деле — «Строитель»! — блеснул эрудицией Погосян, но это мы и так знали.