Нерушимый 5

— Стоять на месте! — рявкнул он и шагнул к Бесу, принялся его обыскивать.

Твою мать, уроды упертые! Где же взять телефон? Что же делать?!

И тут меня посетила совершенно безумная и незаконная идея. Что говорится, горит сарай, гори и хата. На рассуждения не было времени, и я загадал: «Хочу стать лучшим в мире суггестором». Ответ пришел быстро в форме мысли: «Невозможно. Суггестия не заложена в базовые основы мира». Это что же, получается, одаренные не просто над народом, но и над базовыми основами мира?

Черт, черт, черт!

Хотя стоп! Есть еще кое-что похожее на суггестию, что поможет разрулить ситуацию. «Хочу стать лучшим в мире гипнотизером». Отказа не поступило, уже хорошо.

Ввяжусь в бой, а разбираться с деталями буду по ходу дела.

Вспомнилось все, что я читал на эту тему: гипнозу учатся годами, это не магия, и навыком овладеть может каждый, одни люди подвержены гипнозу, другие, нервные и сомневающиеся — поддаются хуже, есть и вовсе негипнабельные.

Вот этот вертухай — гипнабельный? Прочь сомнения, ведь я — лучший, потому, выпрямившись, — нарушить правила, привлечь его внимание. Вертухай среагировал на мое движение, обернулся. А дальше тело само знало, что сделать: я щелкнул пальцами перед его лицом и, едва он сфокусировал взгляд на жесте, проговорил своим, но в то же время чужим голосом, глубоким, насыщенным обертонами:

— Ты будешь слушать меня и делать, что я скажу. Сейчас ты закончишь обыск, наденешь мне наручники и отведешь меня в кабинет для допросов.

Все, шаг сделан. Я прыгнул в бурлящий водоворот. Вынесет ли к берегу, прижмет ко дну или размажет о камни? Никто не знает, главное — плыть, грести, бороться несмотря ни на что.

Глава 14 Мне нужна твоя одежда, сапоги и мотоцикл

Сработал гиноз, нет? Похоже, да.

Вертухай принялся выполнять мою команду вместо того, чтобы наказывать меня за слишком вольное поведение. Я снова встал звездой. Бес покосился с интересом, но, похоже, ничего не понял. Вертухай закончил обыск, молча отстегнул от пояса наручники, защелкнул на моих руках, сведенных сзади, легонько толкнул в спину и молча повел по коридору.

— Эй, ты куда? — спросил его напарник, не отрываясь от дела.

— В допросную, — прошептал я так, чтобы слышал только мой конвоир.

— В допросную, — безэмоционально, как робот, ответил он, и вопросов больше не последовало.

Мы миновали один карман, затем — другой. Вертухай открыл очередную, четвертую по счету, дверь. Топая впереди, я лихорадочно думал. Что же дальше? Что?!

Заставлю его принести телефон, напишу Семерке. Не факт, что она прочитает сообщение от неизвестного. Когда имел доступ к Комсети, я не читал их последние месяца два, мониторил только те, что от друзей, другие все отправлялись в спам. Но есть маленькая надежда, что у нее открытый профиль, тогда виден номер телефона.

Если не дозвонюсь, свяжусь с Кагановским. Если он не ответит… Что тогда?! Поставить на кон жизнь и свободу и рвануть искать Семерку? Но я даже не знаю, где она живет! Найти кого-то из ее коллег? Где? В отделении их нет — выходной.

Ладно, об этом потом.

Мы миновали пост на первом этаже. Я сделал невозмутимое лицо, но все равно, когда проходил мимо мордатого дежурного, напрягся, готовый и его гипнотизировать. Но он лишь молча проводил нас взглядом.

Мы остановились напротив двери в кабинет, где я все время встречался с Семеркой. Щелкнул ключ в замке, мы вошли внутрь.

— Сними наручники, — распорядился я, и вертухай выполнил приказ, замер болванчиком.

— Сейчас ты пойдешь и принесешь мне свой телефон. Если будут спрашивать, ответь, что мать заболела, волнуешься.

Я думал, им запрещено держать телефоны при себе, но вертухай сделал круг по кабинету — выполнил команду «пойдешь» — и достал мобилу из кармана брюк, протянул мне.

Схватив ее, я уселся за стол — вертухай стоял, как истукан, и ждал распоряжений. Интересно, сколько он пробудет в таком состоянии, если я его не выведу из транса?

На заставке была фотография полной улыбчивой девушки с ребенком. Я сразу открыл Комсеть и непослушными пальцами набрал: «Юлия Брайшиц». Телефон был старый и подвис, я мысленно ругнулся. Есть! Фамилия редкая, обнаружилось только два человека: пожилая Мария, очевидно, мать Семерки, и Юлия Брайшиц — блондинка в милицейской форме, с белыми волосами до плеч. Я ткнул пальцев в ее фотографию, мысленно молясь: «Только бы открытый профиль! Только бы…»

Черт! Под фотографией — черный прямоугольник, замок и надпись: «Личная информация только для друзей». Так. Писать бесполезно. Я с надеждой посмотрел на дежурного.

— Дай мне информацию о следователе Брайшиц: адрес, номер личного телефона.

— К сожалению, не располагаю такой информацией, — без раздумий ответил он.

Ладно. Значит — звонить адвокату.

Его номер я помнил наизусть и сразу же набрал. Что ему сказать, чтобы он не послал? Не отвечает. Проклятье! Кагановский снял трубку, когда я уже собрался прерывать вызов.

— Это Нерушимый, — торопливо сказал я. — Можете узнать адрес, где остановилась Юлия Брайшиц?

— Могу, — ответил адвокат. — Откуда ты мне звонишь? Что случилось?