Нерушимый 4

Но когда я вернулся и увидел, как Лиза сидит, закинув ногу за ногу, и короткое серебристое платье задралось, обнажив бедро… Какие у нее ноги! Какая она… совершенная! В той реальности такие девушки поглядывали на Звягинцева свысока, да и Лиза поначалу так на меня поглядывала, а потом что-то изменилось, и она решила: равный.

— Что он хотел? — спросила она, недовольно покачивая ногой.

Я опустился в мягкий диван, обнял ее.

— Пытался переманить меня в другую команду. Полмиллиона обещал за выход в Премьер-лигу.

Лиза аж подпрыгнула от удивления. Подобралась, повернулась ко мне и уставилась жадно.

— Согласился?!

Я помотал головой, чем вызвал недоумение.

— Но почему?

Действительно — почему? Это ведь экономит год, я прыгаю через ступеньку, а то и через две, но… ощущение было, что я предаю своих.

— Понимаешь, я сирота. У меня никого в этом мире нет, а ребята и Сан Саныч, да и Лев Витаутович мне как родные. Мы сыгрались, сдружились. Мы — семья. И с ними точно так же сможем пробиться наверх.

Лиза опять погладила меня по щеке и проговорила то ли с сожалением, то ли с жалостью.

— Господи, какой ты наивный! И такой… хороший.

Я вспомнил о непрочитанном сообщении. Извинился, полез за телефоном в карман джинсов и вместе с ним достал визитную карточку Сеченова с номером телефона. Ах ты ж щипач латентный! Вот зачем обниматься полез!

Мне писал Витаутович, и вместо текста был единственный вопросительный знак. Я шепотом выругался. Осел! Олень во время гона! Накрутил его, что за мной следят, а потом пропал.

— Директор команды меня потерял, — сказал я Лизе и написал Витаутовичу:

«Все в порядке. Я с девушкой. С топтуном встретился, он попытался переманить меня в другую команду, но я — кремень».

Тирликас ответил сразу же — прислал смайл «класс».

Все, вот теперь точно можно выдохнуть. Лиза придвинулась ко мне, прижалась боком. Я считал ее намерения: она хотела целоваться и шампанского. И чтобы никто нам не мешал, а в голове крутилось: «Самая красивая девушка в мире»…

Ни на дискотеку ей не хотелось, ни в кино, ни на лодке кататься. Теперь я точно был уверен, что нравлюсь ей. Не веря своим глазам, я отстранился. Не только ошеломительно-красивая, но и умная, и не пустышка. Моя.

Дальше все было так, как она хочет: мы пили шампанское, целовались, снова пили шампанское — за победу, за любовь и удачу.

Потом мы переместились в номер, и полночи было не до сна.

Утром Лиза проснулась первой — раскрасневшаяся и довольная. Поцеловала меня жадно и прошептала:

— Это была лучшая ночь в моей жизни. Жутко не хочется, но мне пора.

Знаю, знаю, что надо ехать в Москву, но — молчи. И насчет лучшей ночи она ведь не врет и не преувеличивает, а я понял, что «эмпатия» в близких отношениях с женщинами бесценна, ведь они, оказывается, стесняются говорить о своих желаниях.

Следующий наш матч дома, 20 апреля, с ульяновским «Стартом», а потом — 26 с фаворитом сезона, «Целтниексом» в Риге. Никогда там не был, очень интересно побродить по городу.

Лиза выскользнула из постели, прошлепала в душ. Зашумела вода.

Было пусто, звонко, хорошо. Как всегда по утрам, хотелось продолжения банкета, но, во-первых, девушка торопилась, во-вторых… да нет никаких «во-вторых»! Есть здесь и сейчас.

«Самая красивая девушка в мире ходит голая по моей квартире». Потому я сделал то, что хочется — пошел к ней в душ, и все повторилось.

А потом я проводил ее на вокзал и, ожидая экспресс, мы стояли, обнявшись, и она дышала мне в ухо, а я понимал, что мало, было очень мало времени. Но ведь у нас вся жизнь впереди!

Было полвосьмого — полтора часа до тренировки, и я отправился домой, предполагая, что меня там ожидает допрос с пристрастием.

К тому моменту все проснулись, и я ощутил себя Микробом, возвращающимся после любовных похождений.

— О-о-о! — воскликнул Погосян. — Брат, ты вообще красавчик! Поздравляю! Было ведь? Точно вижу — было! Ну и как?

— Я такие вопросы не обсуждаю, — ответил я, раздеваясь.

Мика выскочил в прихожую.

— Где ты с ней познакомился? Там еще такие есть?

— Ты что, Рине изменить хочешь? — пошутил я и, когда он потух и загрустил, понял, что — неудачно.

Мика махнул рукой и брякнулся на диван.

— А-а, без толку. Я уже и так, и эдак. И это тебе на, и вот это, а она не видит. Или не хочет.

— Ты напор поубавь, — посоветовал Клык. — Пропади на неделю, она сама тебя искать начнет.

— Ой, да что бы ты понимал, — скривился Погосян.

— Я читал, как действовали гусары. Каждый вечер приходили и дарили даме розу, и так недели две. А потом исчезали.

— И? — спросил Микроб, рассматривающий газету, где, очевидно, были наши фотографии.

Обсуждать достоинства Лизы не хотелось, это только нас двоих касается. Потому я перевел тему на Сеченова:

— Помните того топтуна?

— Ну? — Микроб отложил газету и насторожился.

— Он, оказывается, конкретно меня искал. Мы с ним поговорили.

— Перекупить хотел? — проявил смекалку Клыков.

— Именно.

— И сколько предлагали? — спросил Погосян. — Что за команда?