Нерушимый 2

К нему подбежал рефери. Улыбаясь, я осмотрел собравшихся за сеткой. Встретился с недоуменным взглядом пятящегося Борецкого. Увидел, как Витаутович одобряюще кивает, и ярость схлынула, словно волна прибоя. Меня выбросило в реальность. Обрушились голоса, аплодисменты, свист.

В третий раз за день рефери поднял мою руку. Не глядя на меня, одними губами, он прошипел:

— Все, Неруш, порезвился — и хватит. Послушай совет — снимайся, пока цел.

Глава 18 Вовремя предать — это не предать. Это предвидеть!

— Не понял? — спросил я, обалдевший от его наглости.

Рефери сделал вид, что ничего не говорил: посмотрел недоуменно, а потом вслед за Бабичем, почему-то подволакивающим ногу, прошествовал к выходу.

Ну ни хрена себе расклад! Совсем страх потеряли. Берега попутали… Охренели! Жажда справедливости била копытом и жаждала ринуться в бой, бить, рвать, доказывать, но здравый смысл натянул удила. Тпру, Саня!

Стараясь переварить услышанное, я неторопливо направился к выходу из клетки, где меня ждал Витаутович с неизменной бутылкой воды. Олега с ним не было — видимо, серьезно травмирован и еще не пришел. Этот бой совсем меня не утомил, я даже не запыхался, но глоток воды сделал.

В соседней клетке начался бой — последний в отборочном туре. Набежали уборщицы и сотрудники в синей униформе, которые начали демонтировать освободившиеся клетки. Помощники затащили какие-то коробки, принялись их вскрывать.

— Молодец, Саня, — оценил Лев Витаутович, посмотрел мне в лицо. — Что-то случилось?

— Рефери мне угрожал, — скрипя зубами, проговорил я и повторил его слова: — «Послушай совет — снимайся, пока цел».

Витаутович раздул ноздри и поджал губы. Шумно выдохнул и сказал:

— Я не заметил, что он вообще что-либо говорил.

— А он спиной к вам стоял. Что вы об этом ду…

Меня перебил громогласный диктор:

— Дорогие гости турнира! Неофициальная часть закончена! Просьба покинуть зрительские места и арену для подготовки ее к главному событию года, которое начнется через сорок минут, в двенадцать ноль-ноль! Вашему вниманию представлены многочисленные аттракционы в подтрибунных помещениях, к вашим услугам кафе и рестораны спортивного комплекса «Центральный»…

С неодобрением покосившись на орущего ведущего, Витаутович кивнул на выход, куда ломился народ, образуя столпотворение. Потолкавшись с полминуты, мы прорвались в коридор и направились вглубь, где поменьше людей, встали возле стены, и тренер ответил на мой вопрос:

— Да брось, Саня, чего сейчас об этом думать. Будут тебе подкидывать сильнейших противников одного за другим, чтобы до финала ты вымотался. Но сильнее Ибрагимова вряд ли найдут.

— А есть мысли, зачем они это делают? — поинтересовался я.

— Мысли есть, — проворчал Витаутович. — Помнишь, я тебе говорил: победить в таком турнире — это практически все равно что выиграть в спортлото? Люди вкладываются в молодых и перспективных бойцов, чтобы те потом, добившись больших успехов, вернули им долг сполна. Наверняка сука Гришин с местной верхушкой людьми уже решил, кто будет победителем в этом году и кому ехать в Москву делать карьеру.

— А я в эту схему не вписываюсь, — вздохнул я.

— Нет, Саня, не вписываешься, — ответил тренер. — Ладно, хрен с ними, пошли отсюда.

— Как Олег? — спросил я, направляясь за ним.

— Сам увидишь и спросишь, он в ресторане место нам держит.

— В ресторане? — переспросил я.

Отвечать Витаутович не стал. Да и не смог бы он нормально ответить — нас поглотила людская круговерть. Посетители расходились, стояли в гардеробную за своей одеждой. Проигравшие бойцы и их тренеры ломились в столовую — вкусно, а главное бесплатно поесть напоследок.

Протискиваясь сквозь толпу, я думал, что выжить в такой толчее — квест посложнее некоторых боев.

Витаутович остановился напротив зеркального стекла со светящейся надписью в виде морозного узора: «Ресторан». Перед нами разъехались двери, и оказалось, что это заведение, как и столовая, был двухъярусным. О чем-то страдала скрипка, спорящая с саксофоном, но в полумраке виднелись лишь силуэты музыкантов. Усатый швейцар у входа сперва преградил нам путь, потом поприветствовал нас спросил, забронировал ли за нами столик. Лев Витаутович сказал:

— Тирликас, стол номер девять.

Швейцар щелкнул пальцами, и к нам степенно подошел официант, солидный мужчина лет тридцати пяти, в белоснежной рубашке, с бейджем «Борис». Вспомнился эпизод из фильма, когда герою казалось, что в подобном ресторане его вот-вот разоблачат: «А ты, мальчик, что здесь делаешь?»

Вслед за ним мы направились мимо столиков, мимо музыкантов в самый конец зала, где были лестницы на второй ярус. Возле них стояли по два здоровенных швейцара, намекая, что простому смертному туда путь закрыт. Над стеклянной стеной висел огромный экран, где, вероятно, будут транслироваться бои. Наверное, элита, приехавшая на турнир, когда устанет, будет коротать время здесь — без отрыва от процесса.