Нерушимый - 2

Чего греха таить, мне тоже очень хотелось бы посмотреть, как накажут распоясавшегося Гришина и его шоблу, а еще больше хотелось поучаствовать в процессе. Но, как я понял, сотрудники БР уполномочены совершать насилие только по отношению к одаренным, так что возмездие свершится не руками Тирликаса и не в ближайшее время.

Одаренным! В моей башке была такая каша, что только сейчас обозначилось то, что хотелось спросить у Витаутовича: что со мной случилось во время боя? Откуда появилось столько силы? Я бы поверил во второе дыхание, если бы отчетливо не увидел миниатюрное солнце в районе солнечного сплетения. Откуда это во мне? Меня ведь никто не инициировал…Или Витаутович дал мне силу взаймы?

Я распрямился как на пружинах. В глазах потемнело, но когда зрение восстановилось, захотелось схватить тренера и потащить в коридор, вытрясти из него информацию…

Но я сдержался, просто спросил:

— Лев Витаутович, можно вас на пару слов? — Посмотрев на заинтересовавшихся Олега и Алексея, приложил руку к груди и уронил: — Парни, простите, это личное.

Тренер сделал вид, будто не понимает причину моего интереса. Узнать его желания было невозможно, словно он специально закрывался.

— Минута. У Леши бой.

— Это не продлится дольше, — пообещал я и рванул за ним подальше от лишних ушей.

Мы подошли к стене, противоположной входу. В клетках шли бои, трибуны выли и свистели, доносились удары и всхлипы, ободряющие речи тренеров, и это сводило к нулю риск быть услышанными.

— Чего тебе опять? — спросил Витаутович.

— Это вы помогли мне победить? — начал я издалека.

Лев Витаутович сделал вид, что не понял, потряс головой:

— Я тебя тренирую без году неделя, Саня. Ты сам добился сегодняшней победы!

— Вы же понимаете, что я не об этом. Во время боя я будто бы ощутил жидкий огонь. Вот здесь, — приложил я руки к груди, — вспыхнул светящийся шар…

С каждым моим словом глаза Льва Витаутовича распахивались все шире, а когда речь зашла о ручейках энергии, протянувшихся от солнца к моим рукам и ногам, он положил ладонь мне на лоб и сказал таким тоном, словно обращался к буйному психу:

— Что ты несешь, Саня? Ибрагимов тебе, вроде, так и не смог по башке настучать…

Он и правда не понимает, или играет в непонимание? Я на секунду представил, что тренер ни при чем, и чуть не рассмеялся. Но в любом случае продолжать рассказ было бессмысленно. Я замолчал, снова попытался прощупать его желания, и опять безрезультатно.

— Извините, наверное, показалось.

— Конечно показалось, — улыбнулся он и похлопал по плечу. — Идем к Олегу, он в первый раз на турнире такого масштаба, ему поддержка нужна.

На ходу он вытащил из кармана и протянул мне энергетический батончик производства Бабаевской кондитерской фабрики, говоря:

— Вижу, ты уже более-менее восстановился, раз глупости болтаешь. Но все равно аминокислоты да глюкоза не помешают.

Изучив этот образчик спортивного питания советской промышленности, я удовлетворенно кивнул — состав ничем не уступал современным западным продуктам моего мира.

Тем временем, проходя мимо парней, Витаутович сделал приглашающий жест, чтобы они вслед за нами перемещались к первой клетке. Из мыслей ушли и мои предстоящие бои, и Досик Шустрый с Достоевским, осталось одно — вытрясти из Витаутыча, что со мной произошло во время боя с Ибрагимовым. Но, похоже, сейчас это не получится, нужно дожидаться удобного случая, как тогда у него дома.

Маленький батончик словно исчез в защечном портале, осталось лишь сладкое послевкусие. Зато сил как-то сразу прибавилось.

Громогласно рокоча, диктор арены объявил участников следующей группы. Олегу Рыкову противостоял какой-то Валерий Афоненко из лиловского молокозавода.

Олег не шел — плыл к клетке. Нес себя гордо, словно был всех звезд звездее и вареного яйца круче.

— Стоять! — рявкнул Витаутович ему в спину.

Олег обернулся, широко распахнув глаза.

— Кто ты такой, мать твою? — прорычал тренер, подходя к нему.

Гонор облетел с Олега, как лепестки с отцветающей сакуры под порывом ветра. Он не стал спрашивать о причинах недовольства, замер, чуть ли уши не прижав.

— Я не понял, откуда такое самомнение? По ушам тебе надавать? Груз к ноге привязать, чтобы на Олимп не уносило?

— Да что я такого… — попытался возмутиться он, но Витаутович продолжил прессинг:

— Ты мне это… не смей! Не смей! Недооценивать! Противника! Только продуй мне, сам тебе роги обломаю, выпру из секции, пойдешь в каратэ ногами дрыгать! — Он встряхнул оцепеневшего Олега. — Понял?

Парень медленно кивнул, после чего вошел в клетку, встал в красный угол. Уже не снисходительно — оценивающе посмотрел на белобрысого высокого паренька. Его лицо и даже шею усеивали красные прыщи, похожие на маленькие вулканы.

А я подумал, какой все-таки Лев Витаутович отменный психолог и манипулятор! Чует, гад такой, кого поддержать, а кому звездюлину животворящую отвесить.

— Удачи, Олег! — благословил его тренер из-за сетки.