Нерушимый

— Ой, только не говори, что тебя секунду назад осенило! — покачала головой Джабарова. — Все продумал, стервец! Майор милиции, «Динамо», свел концы с концами? Еще скажи, что с Белькевичем тебя надо познакомить?

— Не откажусь, товарищ майор! — выпучив глаза, я отдал честь.

— Посмотрим, — отмахнулась она. Ее щеки заалели, в глазах заискрились шальные огоньки.

— И еще мне нужно где-то работать, — решил я дожимать Ирину Тимуровну и раскручивать на полный соцпакет. — Может, есть возможность устроить меня в… Например, в «Динамо»? Будет и мне польза, и клубу.

Ирина Тимуровна вдруг от всей души возжелала треснуть меня по затылку, но сдержалась. Хмыкнув, завела мотор и покатила дальше. От ее недавнего беспокойства не осталось и следа.

— Ладно, — наконец сказала она. — Есть у меня один знакомый, Валико, директор спортивного общества «Динамо». Не скажу, что прям хороший знакомый, но отказать не должен. Хотя заранее ничего не обещаю.

Валико… что-то знакомое. Где-то я раньше слышал это имя.

— Буду очень благодарен. — Я улыбнулся, вспомнил про шоколадку Бабаевской фабрики в кармане куртки, вытащил ее и протянул. — С наступающим вас, Ирина Тимуровна!

Жесткое, будто высеченное из мрамора лицо Ирины Тимуровны оттаяло. В ее предновогодний букет желаний вдруг добавилось желание «приласкать симпатичного юношу», но виду она не показала. Видимо, умела контролировать порывы или не хотела показаться навязчивой.

Мы остановились возле отдельно стоящего новенького здания, как я понял — подобия наших МФЦ. В холле полукругом располагались стойки, где стояли улыбчивые сотрудницы, объясняющие посетителям, куда им нужно, и выдающие талоны. В середине зала был зеленый уголок с пальмами, окруженный мягкими скамьями, из распахнутой двери в — я глазам своим не поверил! — бесплатную детскую комнату доносился смех. У ближайшей девушки Ирина Тимуровна взяла талон, я поднялся на второй этаж, где меня сразу же прописали, внесли в базу и поставили штамп в паспорте. Процедура едва заняла пять минут!

На первом этаже я Джабарову не обнаружил, она разговаривала по телефону возле своей машины, покачиваясь с пятки на носок. Не прерывая разговор, жестом пригласила меня в салон, быстро закончила беседу и отчиталась, усаживаясь за руль:

— Поехали в клуб «Динамо». Валико сказал, что есть место завхоза и уборщицы.

Почему-то вспомнилась школьная техничка в сизом халате, с платком на голове, и я усмехнулся разверзшимся перспективам. Это не дауншифтинг, это дно. Впрочем, если карьера уборщика поможет мне поучаствовать в боях, можно и потерпеть. Все-таки первая вакансия была гораздо симпатичнее, и я спросил:

— А меня возьмут завхозом без образования?

— Без понятия, я не сотрудник отдела кадров, — сухо заметила Ирина Тимуровна, выезжая на главную дорогу.

Она погрузилась в собственные мысли и стала малоразговорчивой — видимо, моя информация здорово ее озадачила. И к лучшему, у меня появилась возможность порыться в Комсети.

Поисковая система… Хм, нет, в плане дизайна наш советский интернет не удивил. Тяжеловесный дизайн поисковой системы напоминал первые версии Яндекса, и одной главной страницей пытался решить сразу все варианты поиска. Я хотел найти себя из этого мира, но передумал, заметив ссылку на «Социальный справочник».

Советский аналог социальной сети показался мне помесью «Одноклассников», «Вконтакте» и дембельского фотоальбома, оформленного в виде газет в фильмах о Гарри Поттере — видеопортреты вместо фотографий. Когда тыкнул пальцем в пухлое и слегка поплывшее лицо Александра Звягинцева, до боли знакомый голос проговорил:

— Здравствуйте! Добро пожаловать на мою страничку, — сказал мой двойник. — Меня зовут Александр Михайлович Звягинцев, я уроженец города Саратова, 1981 года рождения.

Профиль у него был открытым, с фотографии на меня смотрел незнакомый мужчина средних лет, щекастый, упитанный, коротко стриженный, с уставшим взглядом. Нет, эта сытая морда — точно не я! Он же спортзала отродясь не видел!

«ЛЭИ. Руководитель кафедры экономики. Член коммунистической партии. Женат на Екатерине Леонидовне Немчиновой…»

На Кате? Моей… то есть его школьной любви?

Почему меня это удивляет? Насколько помню, в СССР не в чести были холостяки, а у семейных людей карьера шла в гору, потому наши родители не стали противиться союзу двух студентов.

Катя была толста, как и в том мире, и недовольна жизнью: полумесяц рта, сжатые губы. Детей у пары не было.

Посмотреть, как сложилась жизнь Алены, я не успел: только начал вводить ее данные, как Ирина Тимуровна проговорила:

— Почти приехали.