Нерушимая клятва

— Я нашел в Анналах Халдиса книгу с записями событий того года, когда родился Рен. Мне нужно было узнать подробности той атаки.

Я молчала и смотрела на него, чувствуя, что меня немного задело то, с какой легкостью он проигнорировал мое требование не трогать книги с хрониками, но мне было интересно, что ему удалось узнать.

— Не было никакой атаки, — сказал он тихо. — Коринну Ларош казнили.

Мне показалось, что время замедлило ход и стало душно, словно из комнаты откачали воздух. Реагировать на слова Шея в такой обстановке было решительно невозможно.

Шей продолжил вполголоса:

— Это правда, Калла. Она и кое-кто еще из Бэйнов планировали устроить переворот, направленный против Хранителей. Ищейки ей помогали. Хранителям стало известно о заговоре, и ее наказали.

Тело понемногу возвращалось к жизни. Мышцы рефлекторно подергивались.

— Они убили ее, Калла, — сказал Шей. — А для Ищеек устроили западню. Они пытались прийти на помощь Коринне и другим повстанцам. Когда появились Ищейки, они попали в руки превосходящих сил, собранных Хранителями, и почти все были перебиты.

— Но Рен… — закашлялась я; сил, чтобы окончить фразу, у меня не хватило.

— Они сказали Рену неправду о том, что произошло, — добавил Шей так же бесстрастно и тихо, словно ему было не лучше, чем мне. — Из того, что написано в статье, посвященной восстанию, можно понять, что они обманули всех волков, не принимавших участия в заговоре, и уничтожили тех, кто был причастен.

— Этого не может быть.

— Более того, — сказал Шей, взяв меня за руку. — Я просмотрел текст книги Хранителей в поисках исторических свидетельств о других восстаниях. И тогда мне стала понятна история Воинов. Я имею в виду настоящую историю.

Я не чувствовала руки, хотя она была сжата горячими пальцами Шея.

— Что ты подразумеваешь под «настоящей историей»?

— Я перевел окончание главы «De proelio», в ней описано самое значительное событие Колдовской войны, которое ты называешь Великой Пашней.

— Но мне известно все, что касается этого события, — сказала я, нахмурившись. — Это было время кровопролитных сражений; погибло огромное количество Воинов, но для Хранителей оно закончилось безоговорочной победой. Мы почти полностью разбили силы Ищеек.

— Нет, Калла. Все было не так, — сказал Шей, взяв меня за вторую руку, чтобы я посмотрела ему в глаза. — Большая Пашня — не победа над Ищейками. На самом деле Хранители тогда подавили крупнейшее восстание Воинов. Ищейки пытались оказать помощь восставшим, но Хранители организовали массированную контратаку. Ищейки и Воины погибали вместе. Хранителям удалось создать новое оружие, благодаря которому в войне произошел коренной перелом. Я не знаю, какое именно, в книге оно называется Покинутым. Что бы это ни было, но в результате его применения восстание оказалось обреченным на поражение. Немногочисленным уцелевшим Воинам и Ищейкам пришлось прятаться.

Я отняла у него руки и крепко обхватила себя.

— После восстания было решено изменить политику воспитания новых Воинов, — продолжал Шей, глядя мне в глаза. — Стаи стали меньше, людей перестали обращать в Воинов, были изданы новые суровые правила, за любое неподчинение членов стай безжалостно наказывали. Хранители стали развивать в Воинах обостренное чувство семьи, чтобы свести на нет вероятность новых восстаний. Они решили, что Воины не станут рисковать своими семьями, даже ради такой веской причины.

— Какой причины, Шей? Почему же так много восстаний случилось за последнее столетие? — спросила я, не веря своим ушам.

— Причина — свобода, — отчеканил он. — Воины бунтовали, потому что не хотели быть рабами.

— Мы не рабы, — прошептала я, впиваясь ногтями в кожу на ребрах. — Воины — преданные солдаты Хранителей. Мы им служим, а они заботятся о нас, добывают для нас все необходимое — деньги, дома. Учат нас.

— Раскрой глаза, Калла, — прорычал Шей и начал бегать по комнате. — Это называется гегемонией. Антонио Грамси. Сама посуди. Система, при которой подавляемый класс убежден в том, что необходимо поддерживать систему, которая его подавляет; считает, что необходимо вкладывать в нее свои силы, верить в нее. Но если внимательно разобраться, оказывается, что ты и другие Воины — рабы.

— Я тебе не верю, — сказала я, закрыв глаза и горестно раскачиваясь на стуле. — Я не могу поверить в то, что ты рассказываешь.

— Прости, — сказал он тихо. — Но ты и сама можешь прочесть о том, что случилось с матерью Рена, когда придешь в поместье в следующий раз. Что касается всего остального…

Я услышала шорох бумаги. Когда я открыла глаза, Шей держал в руках пачку листов, вырванных из блокнота.

— Я знал, что тебе будет трудно поверить в это, и не ложился спать всю ночь, пока не переписал всю главу слово в слово, чтобы ты могла прочесть все сама. Я говорю правду.

Я подняла руку.

— Я не могу взять это. Пусть будет у тебя.

— С какой стати я стал бы лгать, когда дело касается таких вещей? — сказал Шей, и глаза его загорелись от гнева.

Он снова сделал попытку сунуть мне в руки стопку бумаги.